– О высочайшие члены Имперского Трибунала, – начал Сахадев, – я взываю к вашему снисхождению в вопросе чрезвычайной важности и значимости для благополучия людей, процветания королевства и мира в мире.

Люди затаили дыхание, и в зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь доносившимися с улицы неуместными звуками флейты, играющей веселую мелодию, лаем собаки и приглушенным шумом города. Еще совсем недавно Шакуни почти не интересовался делом против Арджуны, поскольку оно разворачивалось, как свернутый коврик, в точном и известном направлении, но теперь он чувствовал, что идет вслепую по каменистому берегу.

– Я требую, чтобы Союз под эгидой Вайю и его священного закона, написанного под его сенью и благословением, присвоил статус Законного Наследника самому старшему из ныне живущих царевичей-Кауравов, сыновей из колена царя Дхритараштры… – Сахадев сделал эффектную паузу. Шакуни выругался себе под нос. – Царевичу Юдхиштиру из Дома Кауравов.

Эхо последних слов Сахадева прошелестело по внезапно притихшему залу.

Ты, должно быть, на хер шутишь!

Драупади

I

Ночь будет ужасной.

За последние несколько недель Драупади так превосходно научилась предвидеть, что должно было произойти, что она прекрасно знала, что он собирается поднять на нее руку, еще даже до того, как эта мысль возникла в уме Бхима. Драупади вцепилась в его ночное платье и подтянулась к нему, оставляя ему слишком мало места для удара. Но это не помогло. Он все равно ударил ее; не для того, чтобы причинить боль, а чтобы доказать свою точку зрения. Бхим снова напряг мышцы, как будто хотел показать, что он способен и на большее. Драупади плюнула бы в него, но ее хрупкое тело, которое совершенно не наслаждалось болью, предало ее разум, и, не подумав, она выпалила:

– Прости. Я готова. Просто… сделай это.

Он удовлетворенно опустил плечи. Бхим бы никогда не отказался от предложения провести две недели наедине с Драупади. Из всех братьев она ненавидела его больше всех. И в то же время из всех братьев именно Бхим больше всех любил ее. И Бхим никогда ни у кого ничего не просил. Наверное, потому, что никто никогда не давал ему на это шанса. Так что, когда он твердо решил остаться в Матхуре, Кунти ничего не смогла с этим поделать. Маленькие победы.

Но Драупади явно не продумала свой план до конца. Поскольку семья отсутствовала, Бхим стал таким необузданным… почти сумасшедшим. И Драупади стала той, на кого он мог излить свой гнев. Он называл ее блудницей, оскорбляя за то, что к ней прикасались другие братья. Он издевался над ней, как над рабыней, чтобы напомнить ей, что он может делать с ней все, что ему заблагорассудится. Он тряс ее, как тряпичную куклу, чтобы наказать за сопротивление. Она, конечно, знала, что ей придется возлечь с ним, но она планировала исполнить свой долг на собственных условиях – так, как она представляла, поступила бы Сатьябхама. Она отказала ему, велела подождать. И поскольку он не ожидал, что она окажется столь сильна, что начнет спорить с ним, он ее ударил. Маленькие поражения.

Когда она сдалась, он даже не стал дожидаться, пока они окажутся в постели. Одной рукой он схватил ее за грудь, а второй потянул вверх складки ее сари. Драупади с ужасом осознала, что должно было произойти, и закрыла глаза. Она сжала кулаки, когда Бхим разорвал ее тонкие одежды и толкнулся в нее, как животное в жару. Драупади захотелось закричать от ужаса, она почувствовала, что ее разрывает на части, и невольно прикусила язык. Привкус меди появился во рту, но она старалась не двигаться. Замерла, как статуя перед своим скульптором, способным уничтожить ее в минутном безумии. Главное не шуметь! – решила Драупади, хотя сама она мечтала лишь о том, чтоб взмолиться о пощаде.

Чтоб смягчить эту пытку, она пыталась думать о чем-то приятном. Она представила, что на ней Карна. Она представила себе Арджуну. Даже Кришну. Но боль снова и снова пронзала все ее тело, сводя на нет все усилия ее разума. И как раз в тот момент, когда она подумала, что больше не выдержит, часть ее разума неожиданно ускользнула куда-то далеко от ее предательского тела, и она смогла увидеть все свои преимущества. Она смогла понять, как это использовать. Она могла заставить его почувствовать себя виноватым, выставить свои синяки как мрачные напоминания о разразившейся между ними битве, разрушив его образ любящего мужа. Но для этого ей придется выдержать эту битву.

Мучительные мгновения спустя раздался его громкий удовлетворенный стон. Драупади вцепилась в свои шелка, прижимая к груди сбившиеся складки и чувствуя, как его мозолистая рука скользнула к ее пупку. Она почувствовала, как он оставляет слюнявые поцелуи на ее шее. Нет… Она оттолкнула его, и на этот раз он позволил ей это.

– Ты кончил. Как и я. Больше не требуется.

Бхим выглядел так, словно ему дали пощечину. Он откатился в сторону.

Они лежали на кровати, смертельно ранив друг друга и истекая кровью. Каждый по-своему.

II

Час лисы застал ее бодрствующей. Вряд ли это было подходящее время для сна, учитывая, что через закрытые окна проникали звуки жизни. Пока Бхим храпел неподалеку, мысли Драупади вновь вернулись к воспоминаниям. Прикосновение Карны к ее руке – когда он спас ее – до сих пор чувствовалось как боль в ампутированной конечности. Это твой выбор. Зловещие слова Кришны прозвучали еще раз. Драупади знала, что выбор был неправильным.

Тихий стук оторвал ее от размышлений. Холодный, как могила, ночной воздух коснулся ее обнаженного тела – Драупади тихо прошла через комнату к двери. Под навесом стояла, склонив голову и сложив ладони в просительной позе, женщина в капюшоне. У ног ее стоял фонарь. Незнакомка была одета в свободную одежду служанки. Из-под капюшона выглядывали черные волосы, седыми и белыми прядками вырывающиеся из черного шквала, как река во время половодья. Ее правая рука была перевязана. Ее глаза поражали странным несоответствием цветов. Она такая красивая…

– Моя госпожа, – женщина приглушенным голосом обратилась к Драупади, – простите, что нарушаю ваш покой. Госпожа Джамбавати попросила меня передать ингредиенты, о которых с ней говорил царевич Юдхиштир.

Джамбавати была второй женой Кришны. После тех добрых слов, которые Драупади получала каждый раз, когда встречалась с Джамбавати, ее медвежья шкура больше не пугала царевну, как раньше. Чтобы узнать одного проклятого – нужен другой. У Джамбавати, не принадлежащей к расе людей,