«Глупец!»

Все было кончено. И с ним самим тоже. Призма, который неспособен уравновешивать, ничего не стоит – а без Призмы, способного уравновешивать, мир обречен. С этого момента проблемы будут только увеличиваться. Все вернется к тому состоянию, что было до прихода Люцидония: на земле будут рождаться боги, извлекатели – собираться вокруг богов своего цвета в надежде самим стать богами, и каждый из богов будет воевать со всеми остальными. Мир будут сотрясать страшные ураганы, длящиеся десятилетиями, море заглохнет и наполнится мертвечиной, по равнинам станут бродить чудовищные твари. С горных вершин будут спускаться мощные ледники, останавливаясь лишь на границе с пустыней. Голод, лишения и непрекращающаяся война за скудные ресурсы, готовые окончательно исчезнуть уже в следующем году… Государства, раздробленные на племена и кланы… Пылающие города… Сожженные библиотеки… Конец цивилизации.

Если то, что рассказывали о том, каков был мир до прихода Призм, хотя бы наполовину соответствовало правде, их ждала катастрофа, перед которой бледнело все остальное.

Гэвин сел на скамью и завернулся в теплый плащ, то погружаясь в забытье, то снова выскальзывая из него. И постепенно в нем начало зреть решение. В этом безумном мире, где ничто не было таким, каким должно было быть, Гэвин Гайл не был единственным Призмой. По щемящему чувству в груди Гэвин понял, что он должен делать.

«Даже мое себялюбие должно где-то закончиться».

Гэвин встал, повернулся спиной к солнцу – и отправился на встречу с братом.

Глава 81

Дазен понимал, что время работает против него. Конечно же, у Гэвина должен иметься какой-то способ узнать, что он выбрался из его темницы.

«У Гэвина… У Дазена! Даже я сам нас путаю».

Дазен, хоть и был младше, всегда был более умным из братьев. «Ну что ж, теперь Дазен – это я. И на этот раз я буду умнее тебя!»

Сперва он рассмотрел самый легкий вариант. Он мог положить поверх адского камня в туннеле планку из запечатанного зеленого люксина. Пока люксин остается запечатанным, адский камень не сможет вытянуть из него цвет – по крайней мере, не сразу. Если сделать все за несколько ходок и положить несколько слоев, ему удастся дотянуть зеленый вдоль всего пути к следующей темнице. Если этот коридор окажется такой же длины, как и первый, то, учитывая, насколько Дазен ослабел, это займет у него, вероятно, около двух или трех дней.

Но есть ли у него эти два или три дня? С одной стороны, чтобы добраться сюда, у него ушли месяцы, так что такое какая-то пара дней? Но он не знал этого наверняка. Как знать, может быть, как раз эта-то пара дней все и решит.

«А может быть, Гэвин от чего-нибудь погиб там, снаружи, и время теперь вообще не имеет значения».

Неужели Гэвин думал, что его пленник так возбудится из-за зеленого цвета новой темницы, что попросту ринется в туннель, словно бешеный пес, рвущийся на свободу?

Нет, это непохоже на Гэвина. Наверняка он понимает, что Дазен, потеряв из-за его уловки весь свой люксин, пока перебирался из синей темницы в зеленую, проявит теперь особую осторожность. Несомненно, Гэвин в первую очередь подумал о том же самом выходе, о котором думал сейчас Дазен.

А если Гэвин подумал об этом, наверняка у него есть какой-то план. Наверняка он подготовил какую-нибудь ловушку. Стоит Дазену только двинуться по этому проходу, как случится что-нибудь, из-за чего он потеряет и весь зеленый люксин тоже.

Поэтому Дазен продолжал сидеть и размышлять. Спусковой механизм, активизирующий западню – поскольку западня, несомненно, должна была существовать, тут даже и думать нечего, – мог находиться в любой точке выложенного адским камнем прохода. Пока он не разработает план, будет глупостью лезть в проход, ища своей погибели.

Но не меньшей глупостью было и сидеть слишком долго, строя планы и дожидаясь невесть чего. Гэвин мог вернуться в любой момент – проверить, жив ли он, поглумиться над ним. Как же Дазену хотелось врезать по улыбающемуся лицу этого чудовища!

Он сидел и ел, обдумывая возможные варианты, продолжая искать, продолжая надеяться…

Через какое-то время, понимая, что это второй из очевидных выходов, он поднялся и встал перед устьем этого прохода в ад – туннеля к следующей, желтой темнице. Очень медленно и осторожно он извлек и запечатал длинный тонкий шест из зеленого люксина. Его концом он принялся ощупывать вход в туннель, ища скрытые в темноте капканы.

«Да нет, это безнадежно! Если я буду осторожничать, то никогда не выберусь отсюда. Надо действовать смело, надо взять судьбу в свои руки и расстроить планы Гэвина, разбить их вдребезги! Я не позволю держать себя взаперти! Немедленно, немедленно прочь! Я должен…»

«Потише, Дазен, потише. В тебе говорит зеленый. Ты ослабел, ты устал и болен, и люксин имеет над тобой больше власти, чем обычно».

Он высвободил зеленый, полностью выпустил его из себя.

Без него он тут же почувствовал себя предельно измотанным, невероятно уставшим. Нет, так нельзя! Слабость слишком велика. Если он не вернет себе зеленый, то заснет, а это даст Гэвину время вернуться…

Но с зеленым он наверняка сделает какую-нибудь глупость, в точности как ожидал от него Гэвин. Угодит прямиком в следующую ловушку и, возможно, окажется где-нибудь, где будет еще хуже, чем прежде. Очень может быть, что из желтой тюрьмы выбраться будет невозможно; в зеленой-то ему просто повезло. Нельзя рассчитывать на везение во второй раз. Он должен использовать ошибку Гэвина по полной.

Дазен представил, как Гэвин спускается сюда, улыбаясь своей кривой улыбочкой, чтобы поглумиться…

«Погоди-ка… Гэвин сюда спускался. Значит, чисто геометрически, он должен был как-то пересекать это пространство?»

Даже без люксина Дазен ощутил прилив энергии, жизненной силы. Гэвин сюда спускался! Это значило, что у него есть свои туннели. Он подходил к его темнице достаточно близко, чтобы можно было разговаривать. То есть эти туннели где-то совсем рядом.

Если Дазен отыщет один из них, то сможет не только миновать желтую темницу – он вырвется разом из всех темниц! Ему не нужно будет устраивать побег из каждой по очереди, он сможет просто взять и уйти!

Спасение было совсем рядом. Его сердце прыгало в груди, пылало, словно уголь. Как будто к нему вернулась прежняя лихорадка и вновь охватила жаром. Но нет, это был жар истинной радости! Дазен так давно не чувствовал ничего подобного, что с трудом узнал это головокружительное, игривое чувство. Он громко расхохотался.

Потом он принялся обходить внешнюю камеру вокруг большого зеленого яйца, служившего его темницей, простукивая стены.

«Тук-тук-тук… Тук-тук-тук… Тук-тук-том… Том, том, том…»

Звук пустоты прозвучал для него хором торжественного песнопения в Солнцедень.

Просто чтобы быть уверенным – из чистой осторожности, – Дазен проверил всю остальную стену. Ничего. На этом единственном участке, шага в четыре длиной, стена была наиболее тонкой. Он поискал какие-нибудь скрытые петли, но ничего не нашел; впрочем, он и не особенно надеялся. Закончив постройку темницы, Гэвин наверняка надежно запечатал все туннели,