Шрифт:
Закладка:
Ночь была холодной и лунной. Сильные порывы ветра трепали рваные облака.
– Господин, что вы делаете? – вскричал один из гвардейцев.
Гэвин не слышал. Ухватив в кулак прядь волос девушки, он выпихнул ее спиной вперед на залитый луной балкон.
– Эта швабра, – заорал он, перекрикивая завывания ветра, – это женщина, которую я люблю!
С нечеловеческим ревом он отшвырнул Ану от себя. С такой силой, что она ударилась об ограждение балкона и перевалилась наружу.
Она даже не вскрикнула – только ойкнула. Гэвин едва расслышал ее голос за очередным порывом ветра.
У Гэвина застыло сердце. Ветер тоже на мгновение затих, но он не услышал звука ее падения. Может быть, она за что-то зацепилась? Может быть, ее кто-то спас?
Дурацкая надежда. Гэвин прекрасно это понимал.
Подбежав к перилам, он поглядел вниз.
Орхолам всемилостивый! Ана лежала в нескольких сотнях шагов под балконом – она приземлилась на голову. Ее тело было нелепо вывернуто, сверху она напоминала раздавленную виноградину: кожица смята, и все вокруг забрызгано соком.
– Господин…
Повернувшись, Гэвин увидел двоих молодых гвардейцев. Выражение их лиц сказало ему, что Ана была не единственным человеком, упавшим сейчас с небес на землю.
Гэвин закрыл лицо руками. Он шагнул обратно в комнату, и один из ребят, по-прежнему с расширенными глазами, закрыл окна. Гэвин сел на свою кровать, впервые за это время обратив внимание на то, что на нем почти нет одежды.
– Идите, доложите там кому нужно, – сказал он гвардейцам. – Я буду ждать здесь.
Разумеется, он солгал.
Глава 80
Когда кто-то начал колотить в дверь женского крыла казармы, Каррис решила, что это снова вернулся Гэвин, однако раздавшийся голос принадлежал капитану гвардии Блейдману:
– Эй! Почему эта дверь заперта?! Я объявил общий сбор, черт подери! Мне наплевать, если вы там голые или сидите на толчке – вы мне нужны сейчас!
Каррис распахнула дверь, позабыв о слезах, охваченная дурным предчувствием.
– Что случилось?
Капитан Черной гвардии Блейдман окинул ее взглядом: плащ не мог до конца скрыть ее кружевную сорочку, ее макияж, запах духов, уложенные волосы, припухшие от слез глаза. Секунду поколебавшись, он справился с удивлением и, очевидно, решил, что чем бы это ни было, оно может подождать.
– Общий сбор, Каррис. Ты нужна наверху – немедленно. Какая-то девчонка только что свалилась с балкона в покоях Призмы. Она мертва. Мы считаем, что он ее столкнул.
* * *
Гэвин смотрел на луну, медленно впитывая в себя ее слабое сияние. Его план был прост: набросать веревку и вывесить ее из окна, чтобы они подумали, что он сбежал.
Однако он теперь не мог извлекать ни зеленый, ни синий. Создать веревку было не из чего.
Он прислонился к дверному косяку, с трудом сглатывая стиснутым горлом. Ему никогда еще не приходилось думать о таких вещах. Самый простой ответ всегда был для него самым лучшим. Имея в своей палитре все цвета, он попросту выбирал материалы, наиболее пригодные для работы. Но теперь… теперь он стал таким же, как все обычные извлекатели – ему приходилось решать проблему с ограниченным набором инструментов. Это требовало совершенно иного способа мышления. И это его бесило.
Продолжая поворачивать проблему той и другой стороной, он вытащил из шкафа чистую одежду и оделся. Пожалуй, он мог бы создать желтую цепь, но тогда у них неминуемо возник бы вопрос, почему он предпочел извлекать только желтый, что было гораздо сложнее и отнимало больше времени. Подобные вопросы могут быть более опасны, нежели убийство дочери могущественного сановника.
Он выбросил эту мысль из головы: некогда!
Значит, просто открытое окно.
Потом он увидел в шкафу мерцающие плащи. Накинул на себя тот, что побольше. Понимая, что ошейник должен играть какую-то важную роль, застегнул его на себе, затянув вплотную. Он терпеть не мог носить что-то на шее, а в этой штуке с внутренней стороны вдобавок были холодные металлические ребра, неприятно врезавшиеся в кожу.
Гэвин шагнул к зеркалу. Он по-прежнему превосходно мог себя видеть. Запахнул плащ поплотнее – нет, все так же виден! Закрыл глаза и представил, что он невидим: вложил в эту мысль всю свою волю, все желание, всю веру. Приоткрыл один глаз. Все то же самое.
В дверь негромко постучали. Гэвин инстинктивно начал извлекать, готовясь защищаться.
В его шею с обеих сторон вонзились кинжалы. Нечто, похожее на огромный язык пламени, пронизало его тело вверх и вниз – вспыхнули щеки, макушка, грудь, руки, ноги. Потом жар утих, оставив ощущение покалывания, которое перешло в повышенную чувствительность, как в больном зубе, реагирующем на холодное питье.
Гэвин взглянул в зеркало – и увидел сквозь себя дальнюю стену. Наверху виднелось его лицо и вырез шеи, там, где плащ был не до конца запахнут. Две иглы, выходившие из ошейника, впивались с боков в его шею.
Он завернулся в плащ полностью и обнаружил, что на ткани имелись незаметные крючки, которыми можно было закрепить капюшон так, чтобы скрытым оказалось даже лицо. На виду оставались лишь глаза, остальная часть его тела стала проницаемой – не полностью просвечивающей, а примерно так, как если бы он смотрел через грязное окно. В тусклом освещении этого было более чем достаточно. Если он будет неподвижно стоять возле стены, ничего лучшего и желать нельзя. Однако при быстром движении на свету его будет легко заметить.
В дверь постучали громче.
– Сэр, пожалуйста, впустите нас!
Гэвин пригнул голову, чтобы его глаза оказались прикрыты отворотом капюшона, стремясь стать окончательно невидимым. Однако, сделав это, он обнаружил, что не видит вообще ничего: его окружила чернота, настолько густая, что он ощутил животный страх.
«То есть если на меня посмотрят внимательно, то, чтобы стать полностью невидимым, мне придется себя ослепить. Замечательно! В смысле кошмар».
Окно было уже открыто. Гэвин встал возле стены рядом с дверью.
– Лорд Призма, – крикнул командующий Железный Кулак, – мы пришли, чтобы отвести вас к Спектру! Пожалуйста, господин, откройте дверь!
Спасибо за предупреждение, старый друг.
Спустя несколько мгновений гвардейцы открыли дверь – у них, разумеется, были ключи. Первым вошел Железный Кулак, за ним еще шестеро.
– Посмотрите на балконе, – распорядился он.
Гэвин юркнул в открытую дверь сразу за последним из вошедших. Сквозняк, рванувшийся из открытого окна в коридор, заставил плащ затрепетать возле его ног, однако никто ничего не заметил.
Он вышел в коридор. Отсюда, вместо того чтобы свернуть к лифту, он двинулся в другую сторону и вышел на лестницу, которая вела на крышу. Приоткрыл дверь, справился с новым порывом ветра и поспешно выскользнул наружу.
До рассвета оставалось еще несколько часов. Гэвин уселся на скамью, которую не было видно от двери. Он должен был понять, насколько все плохо, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Однако и сидеть вот так, размышляя, тоже могло быть опасно.
«Орхолам всемилостивый, я убил эту дурочку!» Гэвин потер лицо ладонью.
