Шрифт:
Закладка:
Мировая война являлась эпохой сплошных позиций и непрерывных заграждений. Но даже самый крепкий позиционный фронт после хорошей артиллерийской подготовки становился дырявым решетом. Последний раз это свойство мне пришлось наблюдать уже в роли наштарма в июле 1917 г. под Двинском. После превосходной артиллерийской подготовки в центральном ударном корпусе двинулся в атаку полным ходом только один отборный батальон. Он прокатился на 3 км в глубь германской позиции, оставляя после себя не уничтоженными, конечно, 80% германских элементов сопротивления. Полная изолированность батальона заставила его повернуть назад. Остатки батальона нашли в себе силы пробиться назад [...]
Воздействие новой техники чрезвычайно увеличило площадь, где имеют место ошибки и недоразумения. Надетые противогазы не повышают способности к критическому рассмотрению явлений. Нападения авиации значительно повысят нервность штабов и вызовут распространение диких слухов в тылу. Инфильтрация пехоты в неприятельский фронт значительно облегчается его дырявостью, но прорывы пехотных частей останутся далеко позади за прорывами танков. Даже в неглубокой операции естественно рождается многослойность, и нормальным явится отражение атаки сотрудниками штадива всеми подручными огневыми средствами, в то время как основные опорные точки фронта будут продолжать удерживаться.
В 1904 г. кошмаром Куропаткина, сознававшего недостаточность воли к победе в своей армии, был "слоеный пирог" из русских и японских войск. В мировую войну, в моменты кризиса, этот переплет начинал становиться реальностью. В будущих боях он станет почти нормой и будет давить на сознание командования и бойцов; управление будет до крайности затруднено; чересполосица в глубину станет вполне реальным и весьма распространенным явлением. В моменты кризиса фронт будет представлять своего рода архипелаг, в котором острова с нашими и неприятельскими средствами боя расположатся в самом причудливом соотношении.
Боевой порядок эпохи, предшествовавшей мировой войне, переходит в свою противоположность. То, что признавалось сумбуром, сумятицей, невозможным, становится теперь порядком, законом, нормой. Успехи техники ведут к разукрупнению тактики, к парцелляции боя, создают стихию отдельных очагов борьбы. Уже в 1914-1916 гг. войска, двигавшиеся за твердо держащимся фронтом, иногда внезапно натыкались на противника; теперь устав требует, чтобы части второго эшелона всегда передвигались на поле сражения с мерами охранения. В организации и вооружении сдвиги колоссальны; каждый батальон снабжается ассортиментом всех необходимых орудий, чтобы образовать остров самостоятельного сопротивления на все четыре стороны. Могущественное развитие во всех армиях полковой и батальонной артиллерии нельзя ли уподобить движению от тактического тракторного плуга к тактической сохе? Эти совершенно необходимые сдвиги в устройстве старых родов войск не являются ли предвестником окончательного торжества авиации и мотомеханизации?
Требования к пехоте повысились во много раз. Слабо подготовленные, с еле заметной волей к победе, массы старой русской армии 1915 и 1916 гг. еще являлись мощным фактором войны, в особенности при обороне. Для современных условий боя они были бы не годны. Попытаться пережить кризис современного многослойного боя может только армия, составленная из волевых бойцов, для которых не существует вопроса о возможности спасти свою жизнь сдачей в плен. Но и в этой армии передовые части, попавшие в полосу сомнений, рассматриваются в известной степени условно, и тактика озаботилась созданием более реальных и менее сомнительных вторых эшелонов.
Современная авиация и мотомеханизация несомненно ведут к осложнению боя и операции. Они создают почву для образования слойки толщиной в сотню километров и порождают тот сложнейший переплет, который называется современной операцией.
Использование современной техники не мыслится вне централизации управления и планомерной подготовки. Но наряду с этим нельзя отрицать и тенденцию к величайшему осложнению боя и операции. В этих условиях для тактики Красной армии будут открываться возможности поставить противника в безвыходное положение, создать хаос в его расположении и полностью использовать эффект этого беспорядка. Такой способ действия является не только возможным, но его следует рассматривать как наиболее решительное средство, чтобы покончить с сопротивлением противника и не позволить ему заморозить линию фронта в позиционных формах. Тактика оказывается двуликой. Централизация, плановость и методизм, которые и не снились предшествовавшим поколениям, оказываются лишь средствами для создания в расположении противника “анархического кризиса”. Современная тактика предъявляет требование гармонического синтеза обеих крайностей — методизма и уверенного ведения боя в самой сложной обстановке, централизации и способности всех командиров принимать по своей инициативе самые ответственные решения.
В поисках некоторых прообразов современной боевой действительности мы собрали в прошлом мировой войны груду фактов и замечаний, характеризующих возможность возникновения хаоса в ходе современного боя. Но признание этого хаоса не должно вести нас к тому, чтобы опустить руки. Напротив, оно зовет нас к высшей степени методической подготовки для его преодоления. Уже в организации, вооружении и уставах Красной армии мы видим многосторонний учет сложности современного боя, к которой части Красной армии должны быть готовы.
Современное управление основывается на связи, понятие которой допускает очень широкое толкование. Этого, пожалуй, не достаточно. Условия современного боя вопиют о тактическом контроле, о поверке исполнения. Лучшие командиры батальонов, полков и дивизий — это те, которые способны наилучше осуществить тактический контроль. Наличие последнего резко повышает боеспособность войск. Без поверки исполнения в условиях боя штабы обречены оторваться от реальной действительности и бюрократизировать свою деятельность. Централизованное управление должно особенно внимательно следить за быстрой эволюцией современного боя под влиянием новой техники. Высшие начальники, лишенные возможности непосредственно знакомиться с изменением физиономии поля боя, должны располагать помощниками — особенно надежными тактическими контролерами — и добиваться полной тактической искренности в донесениях подчиненных.
Работу штабных бюрократов мне пришлось наблюдать в январе 1916 г. Истощенные атакующие части соседнего корпуса, попадая в 300 м от австрийской позиции под сильный пулеметный огонь, бросали винтовки, поднимали руки и в таком виде продолжали движение через проволоку и австрийские окопы. Начальство же полагало, что окопы взяты, но не поддержанные резервами атакующие части не смогли оказать сопротивление контратаке и сдались. 3 атаки производились в вечернем сумраке несколько дней подряд. Вместо признания недостаточности артиллерийской подготовки бюрократы полагали, что вся беда в том, что резервы следуют на слишком больших дистанциях и настаивали на более близком надвигании последних, что только увеличивало потери и сумятицу при каждом новом штурме.
