Японская армия имеет свои сильные стороны — готовность пехоты на жертвы и лишения, подвижность войск и их умение маневрировать на малодоступных европейцам тропинках и тактически осваивать чрезвычайно пересеченные пространства; с прекрасной организацией японской разведки может конкурировать японское умение скрывать тайны. Эти сильные стороны не могут быть реализованы при состязании в открытой силе.

Не располагая ни особенно мощной артиллерией, ни массами танков, ни численным превосходством, японцы ни в коем случае не могут соглашаться на переоценку отношений между оперативным искусством и тактикой, имевшую место в результате мировой войны. Малейшее отклонение в сторону положения “шапками закидаем” — будь то шапки технические или шапки ударной армии — принципиально недопустимо для японской армии.

В войну 1904 г. немногочисленная тяжелая артиллерия японцев была поглощена осадой Порт-Артура. В качестве артиллерийского резерва главного командования имелось только 108 полевых пушек, которые были полностью приданы действовавшей на равнине, вдоль железной дороги, 2-й армии. Но это усиление артиллерийскими средствами в итоге привело лишь к доведению дивизионной артиллерии во 2-й армии до 72 слабых орудий — германской нормы по количеству. Но для тактики прорыва и это, достигнутое крайним напряжением, сосредоточение артиллерии оказалось недостаточным.

Под Ляояном, где на 2-ю армию возлагалась главная роль, неуспех всех атак, связанных с огромными потерями, засвидетельствовал недостаточность ее сил для захвата русских позиций. Этот крах ударной армии еще сильнее подчеркивается решительным успехом, одержанным на противоположном крыле 1-й армией, располагавшей минимальной по числу артиллерией, притом включавшей значительное количество совсем слабых горных пушек. Зато 1-я армия маневрировала. Маневренность японцы научились ценить выше ударности.

Идея ударности находит свое выражение в европейских армиях в различных вариациях ширины фронта дивизии: 8-12 км — на пассивных оборонительных участках; вдвое более узкий фронт — при наступательных задачах; втрое или вчетверо более узкий — при атаке сильно укрепленных позиций.

Эта идея совершенно чужда японскому военному искусству. Японский фронт сохраняет равномерную плотность повсюду, как при наступлении, так и при обороне. Война ведется принципиально наступлением, но последнее начинается лишь после соответственной оперативной подготовки; большая часть времени на войне уходит на стоянку войск на месте в ожидании оперативной готовности. Этот период выжидания, главным образом устройства тыла, и является для японцев обороной.

Но если противник использует такой перерыв в оперативной деятельности японцев для наступления, то японская военная мысль, принимая оборонительный бой в занимаемом расположении, отнюдь не вносит в него представления о превосходстве сил противника: это — тот же наступательный бой, первая фаза которого вследствие неготовности тыла не связана с движением вперед, но который также преследует цель разгрома противника.

Конечно, могут иметь место случаи, когда и японские войска окажутся вынужденными вести бой на разреженном фронте. Может явиться необходимость спешно занять слабыми силами значительный участок для задержания неприятельского охвата или обхода. Может явиться необходимость оставить на участке дивизии только одну бригаду, а другую снять, чтобы использовать как резерв для развития успеха или парирования неудачи. Но между этими частными случаями и маневрированием европейских армий разграничительными линиями для создания ударных участков имеется, конечно, существенное принципиальное различие.

Замечание о равномерной плотности японского фронта, которое мы противопоставляем началу ударности, конечно, не следует понимать буквально. Японское командование умеет мастерски давать оценку местности, и в соответствии с возможностями, предоставляемыми ею для тактической деятельности войск, участки дивизий могут сжиматься и расширяться. Но если дивизия на всюду доступной местности получает участок в 8 км, а дивизия, действующая на местности, на 50% исключающей тактические действия, получает 16 км, то по существу тактическая плотность остается одинаковой.

История сильно избаловала японскую армию: ей всегда противостояли пассивные, мало склонные к энергичному захвату оперативной инициативы китайские генералы или недалеко ушедшие от них русские царские генералы эпохи 1904 г.

Своей оперативной активностью японцы по преимуществу обязаны своим успехом в прошлом, и на оперативной активности японцы строят эти расчеты и материальную базу в виде оперативной подготовки театра войны.

Вопрос, куда лучше израсходовать лишний миллиард йен — на усиление артиллерии или на оперативное строительство на главном театре войны, — японская стратегия разрешает в пользу оперативного оборудования театра войны.

В 1904-1905 гг. роль такой оперативной подготовки еще играло море, которое охватывало с трех сторон Ляодунский полуостров и обеспечивало возможность охватывающего базирования. Но чем дальше отрывались японцы от моря, углубляясь на тысячи километров в материк, тем большее значение придавалось ими тщательной подготовке будущих оперативных возможностей.

За последние 4 года особенно напряженной подготовки Японии к войне она израсходовала на проведение в Маньчжурии путей, на создание известной безопасности тыла и опорных пунктов в виде казарменных городков и аэродромов суммы, которые, как это ни удивительно, превосходят непосредственные очень крупные расходы на вооружение армии и заполнение всех многочисленных изъянов тактического порядка. Японцы знают, что оперативное умение не падает с неба, а требует своих, очень дорогостоящих предпосылок.

Итак, основная ставка японской военной мысли — не на голую массу, число, материальное превосходство в вооружении непосредственно, а на искусство, притом искусство, которое должно принести плоды, главным образом в оперативной, а не тактической сфере, и базируется на тщательную оперативную подготовку театра войны.

А оперативное искусство, конечно, преимущественно собирает жатву при действиях, направленных не против фронта, а на фланги и тыл противника.

 Основной ориентир японской военной мысли в настоящее время — Северная Маньчжурия — находится в охватываемом чужой территорией положении. Поэтому японская стратегия, культивировавшая раньше только вопросы действий по наружным, сходящимся операционным направлениям, в настоящее время занимается и очень немодной темой действий по внутренним направлениям, в стратегически охваченном положении. По условиям пространства примерно, в таких же условиях в мировую войну была охвачена территория центральных держав французской, русской и сербской границами. В этом масштабе операции в каждом отдельном районе могут мыслиться вполне самостоятельно, с применением любых оперативных методов, и только такое дальнобойное средство, как тяжелые бомбардировщики, может вступать во взаимодействие из различных районов.

Японская стратегия учитывает возможность переброски сил с одного фронта на другой, по примеру Германии в мировую войну. Но тогда как европейская сеть железных дорог, по расчетам Шлиффена, допускала быструю переброску 25% германских войск