Своей заботой он поделился с Женькой. К книгам тот относился спокойно, увлекался только рассказами о пиратах.

— Да ну ее! — успокоил он друга.— Я тебе лучше дам «Остров сокровищ». Жуть, как интересно!

Юрка тоже любил читать о морских разбойниках. Поэтому, не мешкая, отправился к Женьке домой. Роясь в его небольшой библиотеке, он наткнулся на тоненькую книжку в зеленом переплете. Его внимание привлекла обложка, на которой была изображена большая красная звезда. Под ней расплылась огромная чернильная клякса. Юрка раскрыл книгу. «Тимур и его команда»,— прочитал он на титульном листе и не поверил своим глазам. Потом испустил радостный крик...

Книгу друзья читали вместе, взахлеб... Потом громогласно объявили, что они организуют тимуровскую команду.

Многие ребята тут же записались в нее. Когда начали выбирать командира, первым назвали Юрку. Он совсем не ожидал, даже смутился, хотя ему было вообще-то приятно. И все же Юрка понимал, что лучший командир — Женька (его тоже называли). Поэтому он предложил друга. Ребята согласились. Однако Женька неожиданно для всех отказался:

— Пусть будет Юрка. У него лучше получится. А я еще... зазнаюсь... Так что...

— А я тебе не дам зазнаваться,— перебил друга Юрка.— Я согласен быть комиссаром. Если никто не против...

Мальчишки закричали «ура!»

Так Женька стал командиром, Юрка — комиссаром.

...Первую операцию назвали просто — «Дрова». А вот вопрос, с кого начать, вызвал спор. Женька заявил:

— С Горькиного дома.

— Выдумал! — удивился белобрысый Мишка Чуркин.— Он даже не захотел записаться к нам.

— При чем тут Горька? — рассердился Женька.

— А мать у него? — поддержал Мишку Колька Глушков и привычно шмыгнул носом, осыпанным веснянками.— Забыл, как она ругается?

— Ну и что? — загорячился Юрка.— Отец у них погиб, а брат воюет!

— Точно! — отрезал Женька. Заметив, что кое-кто собирается продолжать спор, строго приказал:

— Начать операцию!

...Скоро «разведчики» доложили, что дома у тети Шуры никого нет. Бабушка с двумя малышами, должно Ныть, ушла в магазин. Горька где-то пропадал.

Тимуровцы скрытно, огородами пробрались во двор, и скоро там завжикали пилы, закрякали тюльки под. топорами. Работа шла споро. Мальчишки так увлеклись, что забыли обо всем на свете и не заметили, как скрипнула калитка, широко распахнулась, и в ней показалась хозяйка дома. От картины, которую она увидела, тетя Шура па какой-то миг оцепенела. Но тут же пришла и себя. Проворно схватив валявшуюся под ногами сучковатую палку, ринулась на тимуровцев с криком:

— Ах вы, хулиганье несчастное, что задумали! Вот я вас!

Ребята враз остановились, тут же мгновенно сыпанули, как воробьи, в разные стороны. Потом, увертываясь от палки, бросились к воротам. Хозяйка — за ними.

Заметив, что один парнишка замешкался, она собралась было огреть его палкой, но узнала соседского Юрку и очень удивилась. Тетя Шура уважительно относилась к Никитиным, да и самого Юрку почитала за примерного мальчика.

— Ты-то как среди этой шайки очутился? — строго спросила она.— Не ожидала от тебя, право слово.

— Да какая же это шайка, тетя Шура? — обиделся Юрка. —  Это тимуровская команда. Мы вам...

— Для меня что команда, что шайка — все одно,— перебила она.— Команда... Для того, чтоб дрова тащить, что ли? Не подумали, бестии, как в холодной-то избе малышей держать.

— Да вы что! — рассердился Юрка, поняв, за кого приняли их.— Скажете тоже: «Дрова тащить!»

Тут ему вдруг стало смешно, он даже хмыкнул. Соседка нахмурилась:

— Ишь ты, ему еще и весело!

Юрка, с трудом согнав улыбку с губ, стал объяснять:

— Мы вам помочь хотели, понимаете? У вас же мужчин в доме нет...

— Это верно,— согласилась тетя Шура и тяжело вздохнула.— Один мужичонка-то у меня, Горька. Только прок от него невелик. За ним самим нужен догляд...

— Вот мы и решили,— продолжал Юрка,— помогать всем семьям фронтовиков.

Соседка встрепенулась, с недоверчивым любопытством взглянула на мальчишку, заговорила негромко, будто рассуждая с собой:

— Надо же... Не могли сказать зараныпе. Ишь, оказывается, какие. А я-то на них с палкой...

У нее запершило в горле, она зашмыгала носом. Потом положила по-мужски тяжелую руку на Юркино плечо, заглянула в лицо, улыбнувшись, полушутливо попросила:

— Уж извиняйте старуху-то?

— Да какая вы старуха, тетя Шура? — возразил Юрка.— Вам, верно, лет пятьдесят только.

Тетя Шура невесело улыбнулась, про себя подумала: «Эх, малец, малец... До таких-то пор мне еще почти десяток надо прожить. Ну да пускай... Война это нас состарила».

— Ну, ты не серчай. И своей шайке... тьфу... своей команде передай, что винюсь я перед ними.

— А вы, тетя Шура, сами им скажите,— посоветовал Юрка.

Соседка нахмурилась:

— Уж извиняй, только недосуг мне будет искать их по улице-то.

— Они сами придут сюда.

Тетя Шура недоуменно посмотрела на мальчишку:

— Это заради чего?

— Вы же будете ругаться,— объяснил Юрка,— если мы не наведем порядок во дворе.

— Ну, шельмецы,— восхищенно воскликнула тетя Шура, покачивая головой и улыбаясь, затем добавила спокойно и серьезно:

— А ведь правильно. Вот это будет по-нашему, по-рабочему...

Глава четырнадцатая

Вечерело... Анна Петровна пододвинула табуретку к раскрытому окну, устало опустилась на нее. Положила тяжелую голову на ладони, облокотилась на подоконник. Минуту бездумно, отдыхая, глядела в окно... Встрепенулась, когда за забором, что отделял их двор «и соседского, послышались голоса. Анна Петровна сра-iy узнала бойкую речь, почти скороговорку Горькиной матери.

— Горе ты мое луковое,— причитала она.— В кого ты такой уродился?

— В батю! — Это был Горькин голос.

— «В батю!» — передразнила соседка.— Лодырь-то такой! Ты видел, чтобы отец твой бездельничал? А ты... Когда учителя на тебя перестанут жаловаться? Ведь и школу не зайди — стыдоба такая. Учишься — хуже некуда. Дерешься вечно... Что-то Юрка-то соседский не очень с тобой водится? Да и этот, как его... Женька. Небось и своих-то колотишь?

— Их наколотишь! — бубнит Горька. У него появилась надежда сменить неприятный разговор о школе. —  Вон Юрка меня вместе со своей сеструхой... чуть не налупили. И Женька...

— Сам налез! — обрывает мать.— Это уж как пить дать Смотри, Юрку не трожь. Да и других... Узнаю — за мной не заржавеет! Это же не ребята — золото... Видал, у нас дрова распилены да расколоты? Так это все они. Тимурцами какими-то прозываются.

— Тимуровцами,— поправляет Горька, и в