тут же указал на одну из вереницы одинаковых дверей. Я обхватила железными пальцами ручку. Не заперто. Эрик сидел внутри. Никто не увидит его кончины, кроме груды пустых бутылок. Вид у горемыки был сокрушенный, а в пустом отупелом взгляде угадывалась обреченность смертника.

– Так и знал, что это дело времени, – печально улыбнулся Эрик, подняв глаза на мой зловещий силуэт. – Выпьешь? – Он зашарил по комнате в поисках хоть одной неосушенной бутылки. – Как нашла меня?

– Навела справки. Сказали, здесь обитаешь.

Он усмехнулся.

– Знали, интересно, что подсылают мне на порог смерть?

Я сбросила накидку на пол, полностью обнажая протезы, и пошевелила ими.

Он пьяно уставился на меня. Где-то на дне осоловелых глаз засветилось удивление.

– Если позволишь, новые конечности тебе идут, особенно под короткую стрижку. – Эрик плюхнулся обратно на стул и уткнул взгляд в одну точку.

– Так ты нальешь?

Убогий стражник развел руками.

– Прости, нечего. – Он замотал головой в хмельном чаду, растрясывая сальные патлы.

Было видно, что несчастный несколько дней не спал. Глаза слегка бегали, под ними набухли большие мешки. Им владел смертный ужас. Эрик знал, что я иду по его душу, и предпочел глушить переживания, надираясь вдребезги.

Я подошла. Он безропотно посмотрел на меня.

– Зачем ты это сделал?

– А ты вспомни, – произнес он так, словно заводя сказку. – Вспомни, как явилась в «Зубную фею». Как вышла против Мунасена и заграбастала все мои деньги. Я же предупреждал… помнишь? – Он не пытался себя обелить: был слишком уж пьян и вымотан.

Провонявшая замызганная одежда, охрипший голос… Как низко он опустился. В этот миг мне поневоле стало его жалко.

– Говорил ведь, не надо. Я был по уши в долгах, и одна победа меня бы спасла. Спасла, понимаешь? – Заранее мертвые глаза подвернулись слезой. – Я не хотел. Честное слово, не хотел. Просто Кэссиди пообещал разрешить все неурядицы, расплатиться за меня.

Он уже не сдерживал рыданий. Вместо бессердечного, беспринципного выжиги и пьяницы я увидела в нем незадачливого бедолагу, который, что бы ни предпринял, умудряется лишь глубже зарыть себя в яму.

– После пожара он велел тебя разыскать и добавить еще. Мол, смерти уже мало, теперь надо отрезать оставшееся. Изнасиловать тебя, уничтожить и чтобы ты знала, кого за это все благодарить.

– Но ты не смог, – осознала я вдруг и нахмурилась. – Не нашел смелости. Потому пришлось тем двоим.

– Они мертвы, надо думать? Знай, что я не хотел. Не хотел платить налетчикам, готовить ловушку. Не хотел и не должен был, но, как бы ни пытался выпутаться, становилось только хуже. А когда услышал, что тебя увезли на утес Морниар, понял, что все кончено… и от сердца отлегло.

Не зная, что и думать, я заглянула пьяному стражнику в глаза – и не увидела ни хитрецы, ни обмана. Они молили только о прощении, не пытаясь выторговать пощаду; упрашивали осознать всю глубину пропасти, куда он спрыгнул.

Госпожа Удача и впрямь обобрала его до нитки, оставив напоследок только жизнь.

– Кэссиди в курсе? – осведомилась я.

Эрик кивнул.

Я шагнула вперед, вскидывая руки, а он обмяк на стуле и даже не думал сопротивляться.

Бутылки то лопались под моими шагами, то откатывались.

Стоило обсидиановым рукам обвиться вокруг его шеи, он содрогнулся от их холодного прикосновения и напряг мышцы. Глаза напоминали окна дома, в котором обитают скорбь и жалость.

– Если когда-нибудь сумеешь меня простить, я приношу извинения, – сказал он.

Я сжала руки. До чего жутко, что шея сломалась так легко. Хрустнула она совсем неслышно, не громче тонкой хворостинки.

Эрик Ричардсон обмяк в моей хватке.

– Не сумею.

* * *

Остался последний.

Если убийство Денни и Регана повергло меня в нездоровую форму экстаза, порожденного расшатанным сознанием, то смерть Эрика отозвалась в душе только унынием. Он сдался слишком просто. Не случилось катарсиса, только разочарование. Я еще долго ощущала в руках его хрупкое тело и этот едва слышный хруст, поставивший в его жизни точку.

Эрик плясал под дудку Кэссиди. Тот прекрасно знал о неприятностях невезучего солдата, которого положение вынудит взяться за любую работу.

Пришлось дождаться, пока вельможи разойдутся по своим роскошным домам и улица опустеет. К себе возвращаться было опасно: облава на меня, по-видимому, уже шла. Оставалось надеяться, что труп Эрика пока что не обнаружили.

Я отсиживалась в тихом переулке, концентрируясь на дыхании.

Мерные, плавные вдохи и выдохи набегали и с оттяжкой откатывались, как прядающие на песок волны. Новое тело слаживалось с этим ритмом, на выдохе чешуйки трепетали, словно стрекозьи крылышки.

И вот, когда мостовые обезлюдели, я натянула капюшон и отправилась вершить месть.

Кто бы сомневался, что меня уже поджидал отряд стражников, возглавлял который, конечно же, Эрефиэль – кто же еще?

Я редко заходила в центр Клерии, но, раз вознамерилась снять Кэссиди голову с плеч, путь лежал именно сюда. Диск полной луны освещал кульминацию моей вендетты. Миновав опустевшую площадь, я сошлась лицом к лицу с тем, кого боготворила еще в детстве.

Эрефиэль выступил под лунный свет в полном обмундировании, с мечом и щитом. Прикрытие насчитывало всего каких-то двадцать – двадцать пять солдат.

– Нора, довольно безумия.

Мои губы тронула улыбка. Кого я только надеюсь провести? Я аккуратно сняла капюшон. В глазах собравшейся публики этот процесс наверняка был долгим и трудоемким.

– С дороги, – скомандовала я. Больше мне сейчас нечего ему сказать.

– Нора, мы уже нашли труп Эрика! Остановись прямо сейчас, и все обойдется, но, если вломишься к Фемурам, я уже не смогу помочь.

– Мы с вами – поборники Семени, и человеческие законы нам больше не указ.

– И все же если убьешь Кэссиди, то тебя изгонят из Клерии. А если сейчас погибнешь сама, Иеварус просто найдет кого-нибудь другого.

Эрефиэль подступил и снял шлем, словно в надежде разжалобить меня умоляющим выражением.

– Ты стала надеждой только благодаря Далиле. Не подводи девочку! Ты не только себя, а еще и ее запятнала кровью!

Нужно признать, я и не задумывалась, как мои месть и ложь скажутся на Далиле. Это неприятно, но не смертельно. Все равно сделанного не обратишь вспять.

– Ничего не попишешь. Кэссиди ответит за все.

– А потом-то что?! – с вызовом выкрикнул нефилим.

– С дороги. Третий раз просить не стану.

Удрученно вздохнув, Эрефиэль вновь надел шлем и выпростал меч из ножен.

– Я больше не допущу смертей.

Нас разделяли шагов пятьдесят. Мы стояли на мощеной площади с клерианскими знаменами, и для арбалетчиков я была как на ладони.

Эрефиэль сорвался с места и перечертил площадь с пугающей быстротой.

Я