а римляне, о которых выше было сказано: и придут корабли или италийцы и римляне, и он смирится. По истечении многих времен, говорят, от самых римлян, пришедших на помощь Птолемею и угрожающих Антиоху, восстанет царь Веспасиан, <…> сын [его] Тит с войском и осквернят святилище, и прекратят ежедневную жертву и предадут храм вечному запустению»[776]. Описание гонений Антиоха они, соответственно, относили к иудейским войнам, а «некоторую помощь» – к благоприятной по отношению к евреям политике императоров Септимия Севера, Антонина и Юлиана. Затем, по мнению информаторов бл. Иеронима, «после малой помощи Юлиана восстанет царь, который будет поступать по своему произволу и будет превозноситься пред всем, что называется божеством, и о Боге богов станет говорить высокомерно, так что сядет в храме Божием и себя самого будет выдавать за Бога»[777]. В этой фигуре нетрудно узнать аналог более позднего Армилуса или антихриста.

В более позднее время память о связи книги Даниила с гонениями Антиоха фактически исчезает из еврейской традиции. По словам Дж. Монтгомери «иудейские комментаторы с характерным для них отсутствием исторического смысла превращают эту главу в фантасмагорию причудливых аллюзий, среди которых Рим, Ишмаэль, Хасмонеи, Царица Савская и т.д.»[778]. Так, Авраам ибн Эзра идентифицировал нечестивого царя из Дан 11, 36 с императором Константином, а Псевдо-Саадия считал последнюю битву между северным и южным царем изображением крестовых походов. С распространением ислама иудейские толкования Дан 11 начинают трансформироваться по аналогии с толкованиями Дан 7. Так, Йефет бен Эли связывает значительную часть текста 11 главы с историей ислама. Стих 21, рассказывающий о воцарении Антиоха, он относит к Мухаммеду, последующую часть 11 главы до стиха 28 – к истории арабских завоеваний и первых халифов, а описание последней войны между северным и южным царями считает изображением будущей войны между Аббасидским и Фатимадским халифатами, которая закончится возвращением Израиля из изгнания и явлением архангела Михаила, который поразит противостоящую Израилю аббасидскую армию. К комментированию книги Даниила, основанному на более достоверных исторических источниках, перешел только Исаак Абраванель, который в своей книге «Источники спасения» смело порывает с более ранними иудейскими толкованиями, отдавая предпочтение мнению христианских комментаторов. Он доводит заимствованное у них историческое повествование до стиха Дан 11, 31, где усматривает указание на разрушение Храма римлянами; в Дан 11, 40–45 Абраванель видит изображение будущей войны между христианством и исламом, которая закончится наступлением эсхатологических событий. Мальбим толкует большую часть повествования 11 главы аналогичным образом; указания стихов Дан 11, 36–39 он связывает с папством, а повествование Дан 11, 40–45 относит к войне Гога и Магога.

Толкование

Видение, изложенное в 11–12 главах, принципиально отличается от остальных содержащихся в книге Даниила пророческих текстов. В данном случае мы видим уже не символическое изображение исторических событий, которое в той или иной степени предполагает возможность различных толкований, а лишь слегка завуалированное повествование об истории отношений между Птолемеями и Селевкидами и о царствовании Антиоха Епифана. Как минимум со времен бл. Иеронима всем западным комментаторам, знакомым с его толкованием, были очевидны исторические события, которые легли в основу повествования 11 главы книги Даниила. В результате, принципиальным для каждого комментатора оставался вопрос – когда он отойдет от простого исторического комментирования 11 главы книги Даниила и перейдет к изложению событий, не связанных с историей эпохи эллинизма.

Один вариант решения этой проблемы предложила сирийская экзегетика, унаследовавшая оригинальное толкование книги Даниила непосредственно из еврейской традиции. Как известно, сирийские комментаторы 11–12 глав книги Даниила вообще не выходят за пределы изображения эпохи эллинизма и восстания Маккавеев, полагая, что все описанное в книге Даниила уже исполнилось в эту эпоху. Напротив, ряд комментаторов отступает от исторического изложения очень рано, в самом начале 11 главы. Такой подход был характерен для ряда средневековых еврейских комментаторов, не знакомых с комментарием бл. Иеронима. Однако большинство экзегетов не принимало столь радикальные решения. Для значительной части христианских комментаторов переход от повествования об Антиохе к повествованию о последующем историческом периоде начинался в стихе Дан 11, 36 – такова позиция как многих классических авторов Древности, Средневековья и Реформации, так и большинства современных консервативных комментаторов. Другим распространенным вариантом является начало описания следующих за эпохой эллинизма событий начиная со стиха Дан 11, 31 – именно такой подход характерен для иудейской и классической историцистской экзегезы.

Как видно, описанные нами выше подходы предполагают переосмысление оригинального смысла части повествования, содержащегося в 11 главе. Другой стратегией толкования, известной со времен бл. Иеронима, является типологическая интерпретация 11 главы книги Даниила. Ее сторонники полагают, что, начиная с определенного момента, повествование как бы раздваивается: оно начинает относиться не только к событиям эллинистической истории, но и ко временам антихриста. Таким образом, Антиох Епифан оказывается прообразом антихриста, а все, произошедшее с ним, является указанием на события последних времен. Подобный подход мы находим как у бл. Иеронима, так и у многих комментаторов Нового времени (Хаверник, Кейль, Дж. Болдуин).

Предлагаемый нами подход к интерпретации книги Даниила основан на последовательном выявлении содержащегося в ее тексте sensus plenior. Зачастую, чтобы получить связное историческое толкование лежащего перед нами текста, мы должны в определенный момент перейти от изложения его оригинального авторского смысла к толкованию содержащегося в нем sensus plenior. Этот подход был применен нами при толковании 2 и 7 глав книги Даниила, когда мы, вслед за западной традицией, идентифицировали четвертое царство с Римом и построили на этом отождествлении дальнейшее толкование. Однако применительно к 11 главе последовательное использование такого подхода представлялось бы неоправданным – поиск аналогий в более поздней истории для всех описанных в Дан 11 событий эпохи эллинизма в любом случае был бы весьма сомнительным предприятием, а полученный результат в любом случае выглядел бы совершенно произвольным. В этом можно убедиться обратившись к существующим претеристским и историцистским комментариям 11 главы книги Даниила – их авторы усматривают в 11 главе изложение самых разных исторических событий, а верификация этих толкований представляется фактически невозможной.

По этой причине мы полагаем, что наиболее разумным подходом в данном случае является обращение к типологической интерпретации центрального образа 11 главы – фигуры Антиоха Епифана. Очевидно, что именно описание истории Антиоха и последующих эсхатологических событий представляет собой главное содержание 11 главы, в то время как предшествующее ему повествование по сути является историческим введением в тему, изложенным автором книги Даниила по какому-то имевшемуся у него литературному источнику. Пророческая интуиция автора была целиком сосредоточена на личности Антиоха Епифана, из которого он создает образ архиврага