мертвых, появляется в т.н. «апокалипсисе Исаии»: «Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела. Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе; ибо роса Твоя – роса растений и земля извергнет мертвецов» (Ис 26, 19). Несмотря на то, что некоторые исследователи также рассматривают этот пассаж как указание на будущее восстановление Израиля[750], более убедительной нам представляется его интерпретация в качестве первого библейского указания на воскресение мертвых[751]. Возможно, что этот текст может пролить свет на корни идеи воскресения мертвых в древнееврейской культуре. Так, Л. Гринспун обращает внимание на характерную для библейской литературы тему Бога-воителя, связанную с изображением победы Бога над силами тьмы, пробуждения природы и оживления растительности после периода засухи[752]. Цветение жизни, начинающееся после победы Бога над ассоциирующимися с бесплодием и засухой силами смерти, распространяется и на человеческое общество, проявляясь в воскресении умерших. Эта связь отражается как в повествованиях книги Царств о чудесах, совершенных пророками Илией и Элишей, так и в апокалипсисе Исаии, где воскресение мертвых ассоциируется с эсхатологической битвой (Ис 27, 1), выпаданием чудесной росы (Ис 26, 19) и расцветанием символизируемого виноградником Израиля (Ис 27, 6).

Именно стих Ис 26,19 стал отправным пунктом для пророчества о воскресении мертвых, содержащегося в книге Даниила[753]. Очевидна лексическая перекличка между этими текстами: רפע ינכש וננרו וציקה «пробудитесь и торжествуйте, обитающие во прахе» и וציקי רפע תמדא ינשימ «из спящих в прахе земли пробудятся». Автор книги Даниила разделяет воскресших на две разных группы: одни восстанут «для жизни вечной», другие «на вечное поругание и посрамление». Описание участи грешников, воскресающих для вечного наказания, является инновацией – традиционно библейская литература предполагала, что грешники не примут участия в воскресении мертвых. Возможно, в данном случае мы видим влияние традиции, отразившейся в Книге Стражей, делающей акцент на вечных мучениях грешников, которые наступят после Великого Суда (1 Ен 22). Лексика здесь снова отсылает к книге Исаии. В Ис 66 мы читаем, что приходящие в Иерусалим паломники «увидят трупы людей, отступивших от Меня: ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет; и будут они мерзостью для всякой плоти» (Ис 66, 24); автор книги Даниила говорит, что грешники восстанут «на вечное поругание и посрамление» (Дан 12, 2). Словами «мерзость» и «посрамление» здесь передано редкое еврейское слово ןוארד, очевидно взятое автором книги Даниила из книги Исаии. Автор Ис 66 говорил здесь об участи отступников, которые исключаются из участия в воскресении мертвых (ср. Ис 26, 14). Книга Даниила переосмысляет эту образность, рисуя воскресение двух различных групп умерших[754].

Следует отметить, что воскресение, описанное в Дан 12, никоим образом не является всеобщим воскресением мертвых, которому учат более поздняя христианская и мусульманская доктрины. Автор отмечает, что «многие из спящих в прахе земли пробудятся», то есть, очевидно, не все умершие – в первую очередь он говорит о праведниках, не получивших при жизни своей награды, и грешниках, не получивших должного наказания. Примечательно и то, что его интерес ограничен только народом Израиля – в повествовании книги Даниила нет никакого намека на всеобщее воскресение всего человечества. Как видно, национальный аспект воскресения, тесно связывающий его с темой возрождения Израиля, продолжает играть в книге Даниила существенную роль.

Отдельно автор книги Даниила говорит об участи маскилим:

«И разумные будут сиять как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, вовеки, навсегда» (Дан 12, 3). Здесь возникает еще одна характерная для античности концепция – идея т.н. «астрального бессмертия», связанная с представлением о восхождении душ умерших в небесную сферу[755]. В книге Даниила она отражается в уподоблении воскресших маскилим звездам, которые в древнееврейской традиции нередко отождествлялись с ангелами.

В еврейской литературе непосредственное выражение подобных представлений встречается достаточно редко; тем не менее, мы находим его, например, в иудейской надгробной эпитафии Арсинои из Леонтополиса, где говорится, что ее душа «вознеслась к святым», т.е. ангелам[756]. Вполне вероятно, что автор действительно говорил о небесном вознесении маскилим, сделав этот вывод на основании книги Исаии и арамейской книги Даниила. В Ис 52, 13 мы читаем о «Рабе Господнем», с которым автор книги Даниила отождествил маскилим: «Вот, Раб Мой будет благоуспешен, возвысится и вознесется, и возвеличится». По мнению ряда исследователей, указание на вознесение Раба Господнего могло быть осмыслено автором книги Даниила как вознесение маскилим в небесную сферу[757]. Можно предположить, что он также отождествил маскилим с Сыном Человеческим из Дан 7 – шествие Сына Человеческого «с облаками небесными» и его воцарение соответствуют вознесению маскилим в небесную сферу и их апофеозу, отождествлению с ангелами[758].

Хочется еще раз обратить внимание на то, что воскресение мертвых в книге Даниила не является примером чисто спиритуалистического, индивидуального воздаяния – как и в более ранней библейской литературе оно теснейшим образом связано с идеей национального возрождения. Именно воскресение мертвых мучеников и вознесение маскилим является дарованием царства народу святых Всевышнего. Здесь мы видим разительный контраст и с античной концепцией астрального бессмертия, которая предполагает посмертное вознесение душ праведников на небеса, и с более поздней концепцией всеобщего воскресения, которая предполагает окончательное завершение всей земной истории и подведение итога всех человеческих дел. Напротив, автор книги Даниила говорит о воскресении как о возрождении народа после бедствий, и воздаяние в данном случае, скорее всего, относится к предателям-эллинизаторам, таким образом становясь частью разрешения апокалиптического кризиса. Мы ничего не узнаем из книги Даниила о будущем мессианском царстве, однако указание Дан 7 о том, что «царство же, и власть, и величие царственное по всей поднебесной будет дано народу святых Всевышнего, которого царство – царство вечное, и все народы будут служить и повиноваться Ему» (Дан 7, 27) предполагает, что земная история не заканчивается, а просто переходит в принципиально новый исторический период, царство справедливости, мира и гармонии.

Пассаж Дан 12, 5–13 рассматривается многими исследователями как эпилог книги Даниила, с большой вероятностью принадлежащий раннему редактору окончательного текста книги Даниила[759]. Описание визионерского опыта пророка Даниила снова возобновляется, причем кроме архангела Гавриила перед ним появляются еще две фигуры: «Тогда я, Даниил, посмотрел, и вот, стоят два других, один на этом берегу реки, другой на том берегу реки. И один сказал мужу в льняной одежде, который стоял над водами реки» (Дан 12, 5–6). Подобная примечательная картина взаимного расположения трех ангельских фигур, возможно, отсылает к эллинистической иконографии речных божеств[760]. Наиболее принципиальной новацией, ради которой, возможно, был написан эпилог, являются указания на