Шрифт:
Закладка:
Семидесятитысячная армия отступала, неся большие потери. За сутки генерал Сато получил два приказа из штаба фронта. Первый: остановить русских на рубеже Тайпинлинского хребта и перейти в контрнаступление. Второй: форсированным маневром оторваться от русских войск, перегруппироваться за рекой Мулинхэ и охватывающим броском окружить войска Приморской армии и уничтожить их. В целях сокращения расхода военнослужащих русских в плен не брать.
Сато счел целесообразным отдать своим войскам один приказ, возложив арьергардные бои на Двадцать вторую дивизию, численностью в двадцать тысяч солдат, армии императора Пу И, форсированным маршем отходить на Мулинхэ, но этого не удалось сделать. Русские «висели» на плечах. Их танковые колонны, оставляя в своем тылу его войска, прорвались к дороге на Баньцзехэ, Мулин, Пинфанцзы, получив возможность широкого маневра вдоль всего фронта.
Тактика русских изумила Сато. Она была противна не только тому, что до этого вкладывалось в рамки его понятий военного искусства, но даже простой военной логике. Ее нельзя было осмыслить и что-либо противопоставить.
Фронт его армии прикрывали Пограничненский и Дунинский укрепленные районы с полуторатысячами крепостей и двадцатитысячным гарнизоном непоколебимых, обреченных на гибель императорских солдат. Эту полосу они решили форсировать, как реку, создать за ней плацдарм и только тогда развернуть свои главные силы. В японском солдате вытравлено все земное, его тело предназначено для более высоких целей — служению божественному микадо, но русские ошеломили его, пробудили давно уснувший страх. Наконец, Сато не мог даже определить линию фронта. Русские были впереди, на флангах, в его тылу. Их стремительность сковывала волю, лишала здравого рассудка.
Возвратившись с Мулинского направления в штаб, генерал Сато нашел своего начальника штаба в кабинете. Тот сидел на полу с саблей в руках и пытался покончить с собой.
— Встать! — сердито крикнул Сато. — Империи, генерал Ковагоя, сейчас нужны не верноподданнические самопожертвования, а стойкость… Стойкость до последнего солдата!
Взглянув на беспорядочно испещренную оперативную карту, командующий придвинул ее к себе, но тут же словно забыл о ней.
— Запишите! — приказал он конвульсивно дергавшемуся начальнику штаба. — К двадцати двум часам взорвать все мосты на шоссейной дороге от Линьцзяна до Цзюдунинна. В то же время взорвать пограничненский туннель. Взрывчатку туда уже подвозят…
— В нем укрываются семьи наших офицеров, — несмело попытался напомнить начальник штаба.
— Мы будем за них молиться! — не задумываясь, ответил Сато. — В полночь войскам оставить Пограничную. Муданьцзянской военной миссии передайте мой приказ: ночью силами полицейских войск императора Пу И и диверсантов генерала Кислицына провести диверсионные операции во всех населенных пунктах, занятых русскими. На остальных участках поджечь тайгу. Этот… жандармский майор, Танака, не появлялся? — вспомнил командующий.
— Нет!
— Странно… Прикажите навести справки во всех штабах… Очень странно, — уже обеспокоенно повторил Сато.
* * *
Прыгнув в черный зев каземата, майор Танака захлопнул дверь и откинулся к стенке. В ушах звенело, в висках стучало молотками, левую руку жгло огнем.
Снаружи раздался взрыв. Двери каземата злобно заскрежетали. Вздрогнув, басовито загудели стены и потолок.
Танака отпрыгнул от дверей. Натолкнувшись на кого-то в темноте, отбросил в сторону и попятился, пока не ударился о стену.
Как все глупо получилось! Накануне майор, прибыл в штаб Пятой армии с пакетом, содержащим весьма срочные указания в связи с объявлением Россией войны. Танака имел личную беседу с командующим, желая — блеснуть осведомленностью, вскользь намекнул, что разведывательное отделение располагает агентурными данными об, артиллерийской подготовке русских, которая начнется с рассветом.
Решив возвратиться в Муданьцзян только с Донесением командующего о первых успехах и трофеями, снятыми с убитых русских, Танака направился в передовые части. Но по дороге, найдя благоразумным предложение майора Нисака провести предвоенную ночь в кругу офицеров его батареи, остался в артиллерийском форту Сто девятнадцать.
В батарее Танака приказал дежурному выстроить гарнизон.
— Солдаты! — сказал он. — Богоизбранный микадо, раздираемый тревогой за будущее всего человечества, всегда стремился сохранить такое положение, которое бы поддерживало прочный мир на Дальнем Востоке, ограждало честь империи и обеспечивало будущее наших владений. Но против наших ожиданий случилось то несчастье, что мы принуждены вести враждебные действия против России. Невзирая на нашу доброжелательность, Россия расторгла с империей все торжественные договоры, объявила нам войну и хочет не только захватить Маньчжоу-Го, Китай и Корею, но уничтожить и нашу родину и божественного микадо. Вы должны наказать их за это. То, чего нам не удалось добиться мирным путем, мы должны добиться оружием…
В офицерском блиндаже на столе стояло несколько бутылок коньяка, русской водки фирмы «Чурин и К°», саке, тарелки с фруктами и закусками.
Они пили вино, пели военные песни и гимны.
— Теперь начнется настоящая война, — заключил командир форта, вызывая майора Танака на служебную беседу.
Он знал, что Танака только недавно возвратился из Токио и лично генералом Хасимото был направлен помощником начальника Муданьцзянского жандармского отделения. Нисака же до некоторой степени удивил и обеспокоил отвод полевых войск, и он пытался найти этому объяснение у Танака.
— Да, теперь начнется настоящая война! — подтвердил майор. — Русские сами приблизили свою гибель! Как только они выбросят свои снаряды на наши пустые Позиции и бросятся на укрепления, Квантунская армия сделает свое дело, — заверил Танака. — Возможно, даже сегодня ночью наша авиация разнесет в куски Владивосток, Уссурийск, Спасск, Хабаровск, Благовещенск, разгромит, оперативные резервы русских. С первыми же успехами и Америка повернет свои бомбардировщики на Советский Союз.
— Но у них сейчас много войск, — осторожно заметил командир форта.
— Квантунская армия — лучшая в мире, — рассеял сомнения Нисаки майор Танака. — Флаги ее непобедимы. Уже завтра наши танки будут мчаться по сибирским просторам…
— Его величеству банзай! — выкрикнуло несколько молодых офицеров.
Далеко за полночь в боевой части форта вдруг раздались выстрелы, глухо захлопали взрывы гранат. Танака торопливо выхватил пистолет, Нисака недоуменно взглянул на сидевшего у дверей на циновке дежурного. Офицер сорвался с циновки и широко распахнул дверь. И сейчас же, взмахнув руками, вывалился через порог.
«Русские автоматы! — обожгла майора Танака мысль. — Еще ночь, где они взялись?» — он механически взглянул на часы.
— Пулемет! — приказал командир батареи, пятясь к телефону.
Зацепившись за низенький столик, майор грузно упал. На столе звякнул и опрокинулся телефон.
Сухой, длинный подпоручик, схватив пулемет, бросился к двери.
— Свет! Свет! — выкрикнул он.
Майор Танака быстро потушил свет. Раздалась длинная пулеметная очередь. В проходе что-то злое выкрикнул русский, и сейчас же в каземат влетела граната. Танака отпрыгнул за металлическую, дверь. Седевший около
