Шрифт:
Закладка:
— Но всё-таки… — вздохнул призрак: — Не держите всё в себе… Вы не сказали, кстати, что вы думаете насчёт идеи оставить пока штурмы Цитадели.
— Но, драгонарий-сама, я не думаю, что это серьёзно…
— Я серьёзно. У меня разрешение Сената. Если вы чувствуете, что задание слишком тяжело, можем уже через восемь часов начать вторжение на Диззамаль.
— Драгонарий-сама… — тут настал её черёд вздыхать: — Я не думаю, что это хорошая идея — бросать дело на полпути. Я попытаюсь взять крепость!
— Да нет, это от вас зависело… Ничего⁈ Извините, не хотел вас обидеть…
— Вы же мой командир, драгонарий-сама.
— Да… — теперь вздохнул Тардеш: — Можете идти. И, — он бросил вдогонку: — Если что — больше не держите в себе, рассказывайте что беспокоит.
Эти слова остановили её у двери, и заставил ответить таким взглядом, которого она не ожидала — полным нежности, любви, которой, казалось, у неё уже не могло остаться. Спрятав лицо в крыльях, девушка пулей выскочила из адмиральской каюты, и на ближайшем повороте только схватившись за стену, удержалась на ногах. О, боги, никуда любовь не пропадала! До сих пор, каждый шаг от него — как сквозь стену, а каждая мысль о нём — волна экстаза! «Тардеш!..» Это, наверное, брат постарался — следил, наверное, с неба за своей глупой сестрёнкой… Девушка подняла глаза и сказала: «Я не подведу тебя…»…
…Третий штурм Коцита тоже сорвался, несмотря на все старания…
Основной их целью на этот раз было полное окружение крепости — но даже и оно не удалось. С севера, с «направления Сидзуки» получилось продвинуться дальше третьих ворот по периметру, и самое главное — вглубь вражеской территории. На этот раз была хорошо организована разведка и правильно выбраны места для ударов, но… собственно штурм даже и не начинался. Во-первых, на юге, в «хвосте Мацукавы», насмерть встал Умкы с тремя (всего!) легионами призраков-ренегатов, да и оказалось, что ракеты Тардеша достигают только фронтальных стен — дальше, в тылу, повстанцы свободно оперировали защитными системами, чем, кстати, и объяснялась фантастическая стойкость «заслона Умкы».
Генерал Метеа носилась по всем фронту, как комета, научившись возникать в самых нужных местах, воодушевляла, рубилась и «Сосновой Веткой» и «Воротным Столбом», у Томинары и Сидзуки — на севере — ходила в разведку, залетела аж в крепость. У Мацукавы на юге — чуть не добралась до самого Умкы, но её отсекли от основных сил, и пришлось вырубаться из окружения, чтобы не попасть в плен… И везде, с каждым ударом, с каждым криком «вперёд!», она повторяла про себя: «За брата. И для Тардеша»…
…Поздно вечером, когда горящая весь месяц закатная заря приобрела слегка другой оттенок, блуждающая по лагерю принцесса вдруг услышала разговор двух самураев: старого и молодого. Суккубы хотели прогнать их, но она им запретила:
— Да, это уж крепость, так крепость! — говорил молодой: — Никогда нам не взять её!
— Цитадель сделана из тех же материалов, что и мы с тобой, — отвечал старый: — А значит, когда-нибудь и не выдержит.
— Конечно, — усмехнулся молодой: — Нами же командует — «Разрушительница крепостей!».
— Никогда не говори о ней в таком тоне! — резко оборвал его старый: — Она для тебя — «генерал»!.. И вот что я скажу тебе, — добавил он после некоторой паузы: — даже Коцит может пасть, и падёт со временем, но есть одна крепость, которую не взять никакой армии — это сердце нашего генерала!
— Да ну? — с усмешкой и сомнением выдавил молодой: — Всем известно, каким местом нужно трудиться третьим дочерям, чтобы получить наследство…
— Не смей так говорить! Я самурай, у меня ничего нет, кроме меча и собственной жизни, но я с радостью положу и то и другое только за то, чтобы никто больше не называл её «Третьей» — потому, что после своего отца-императора и покойного принца, она первая из семьи Явара по храбрости! Так представь же, куда я пойду по её приказу…
…Отвернувшись, со слезами благодарности на глазах, Кадомацу медленно удалялась, стараясь не шуметь доспехом… Несмотря на все неудачи, Небеса за что-то поворачивались к ней лицом — «Так дайте же мне сил оправдать ваше доверие!» — взмолилась девушка, и ей показалось, что она произнесла это вслух — потому, что хромавшая рядом Азер приостановилась, и, опершись на костыль, пристально посмотрела на хозяйку… Нет, нет, маленькой принцессе всё это чудится…
…Надо ли говорить, что радушным предложением Тардеша — делиться с ним её проблемами, она так никогда и не воспользовалась⁈..
Услуги за 30 сребреников
…Кончалось лето, и догорал закат за стенами Коцита. Командующая шла вдоль Большого Лагеря, к участку Томинары, где, как говорили, повстанцы что-то делали в проломах, когда её окликнули:
— Госпожа Третья! Из штаба передают — господин драгонарий просит вас прибыть к нему! Ваш дальнеговорник не отвечает…
Она остановилась — это был молодой дворянин из караульной службы — младший командир охраны.
— Он на планете? — спросила дьяволица глухим голосом, машинально проверяя устройство — индикатор показывал, что сигнал глушится повстанцами.
— Да, с самого последнего штурма!
— О, боги, неужели он в Большом Лагере?
— Нет, госпожа, на дачах. Вон та… — он повернулся, чтобы показать рукой, но она его оборвала:
— Спасибо, я знаю, где ставка. У вас сейчас нет никаких поручений⁈ Тогда сходите, предупредите светомётчиков, что я лечу…
…В здании ставки было гораздо теплее и уютнее, чем в прошлый раз. Стены заняли разнообразные карты и погодные сводки, правда, на этот раз они были повёрнуты лицом к стене, голограммы погашены, громоздкое оборудование, занявшее большую часть объёма комнат — отключено и опечатано. Кадомацу вошла бесшумно и присела рядом с Томинарой. Тот вздрогнул, когда девушка осторожно коснулась его:
— А, госпожа, извините меня, это моя вина, забыл, что сам вас сегодня вызвал. Господин драгонарий пятерых гонцов послал, прежде чем я вспомнил, что вы на дороге ко мне уже должны находиться.
— Драгонарий-доно давно здесь? — тоже шепотом
