осведомилась она.

— Уже с неделю. Он спустился тогда, когда оказалось, что ракеты не долетают до южного фланга.

— Почему мне ничего не сказали?

— Он запретил.

Принцесса промолчала. Тардеш сидел к ней спиной, а, кроме него — Кверкеш, незнакомый принцессе призрак в тоге вместо мундира или доспехов, Мацукава, и несколько солдат — легионеров и самураев, видать подошедших с докладом или «языком».

— Что происходит? — наконец спросила она у начальника штаба.

— Предатель появился. В смысле — перебежчик. Сегодня, в Час Быка, вышел на Сидзуку и потребовал встречи с драгонарием.

— Правда⁈ Я подойду, посмотрю, — и, поднявшись, подошла ближе.

Тардеш почувствовал её по движению воздуха, и сильно подвинулся, освобождая место на скамье рядом с собой. Метеа помедлила, оглядев открывшееся её взору существо, и села рядом.

Перед ними сидело мерзкое создание человеческой расы. Ничего равного или хотя бы близкого к благородной святости Сэнсея или апофеозу мужества Стхана, — низкорослый плюгавый блондин, весь заросший противнейшей белой щетиной, с влажным, неприятным взглядом светло-карих глаз с провисающим нижним веком. Его треугольное лицо постоянно дёргалось, пыталось улыбаться, но тотчас же искажалось с трудом сдерживаемым страхом. Его маленькие ручки с короткими пальцами никак не находили места, и, наконец, успокоились в рукавах тёмно-синего, испещрённого пуговицами, мундира.

— Это маршал Метеа, командующая наземными силами, — представил её Тардеш: — Повтори, пожалуйста, для неё своё предложение.

Перебежчик облапал девушку раздевающим взглядом, в котором похоть быстро сменилась испугом:

— Да, товарищ, товари…

— Ваше Высочество, — с презрением подсказала ему принцесса.

— Да, товарищ Ваше Высочество. Я — Каличаран Нилагрив, верный сын Амаля, хоть и джаханалец по рождению! Я ненавижу мятежников, и пришел исполнить свой… долг перед Республикой! Надеюсь, что Республика не забудет потом своего скромного слугу… сын…

— Ближе к делу, — перебили его.

— Да, ближе к делу… Да-да. Я уже сказал товарищу трибуну и повторю, раз просят — я знаю один ход в Крепость, который не охраняется, и могу за одну маленькую услугу провести доблестные легионы Республики внутрь.

— Конкретно! Что за ход?!! — допрос вёл в основном тот незнакомый призрак в тоге.

Предатель весь сжался, испуганно стреляя глазами.

— Ну, вам не выгодно молчать. Поймите, вы — пока что мятежник, и ничем ещё не доказали верность Республике. Мы вполне можем пренебречь вашим предложением и расстрелять прямо сейчас.

— Да, — испуганно кивнул тот: — Да, товарищ трибун. Покажите, пожалуйста, карту Северного района.

Жест рукой — и перед ним зажглась сияющая голограмма.

— Вот тут. Через… 11−108-й вентиляционный ход…

Зажглась тоненькая ниточка коммуникации. Перебежчик испуганно одёрнул руку и посмотрел на собственный палец.

— Вы смеетесь⁈ — оказалось, здесь был ещё и инженер: — Думаете, мы не пытались воспользоваться вентиляцией⁈ Там невозможно не то, что атаковать — даже скрытно проникнуть, коридор узейший, изгиб на вертикальный подъем, с покрытием нулевого трения, заканчивается тупиком!

— Что на нём за форма? — шепотом спросила принцесса.

— Префектура фрустрации, перевоспитание и экзекуция. Тюремщик, а, может, и палач, — так же тихо ответил Тардеш.

— Покажите на плане, где находится ваша тюрьма, господин тюремщик, — попросила она.

Тот, помявшись, поколдовал над схемой и ткнул в группу помещений под Стеной:

— 6-й гарнизонный следственный изолятор. Мы как бы считаемся находящимися под внутренней стеной, но подземные камеры доходят до средней.

— И вы, наверное, хотите сказать, что от вентиляционного тоннеля до вашей тюрьмы есть какой-то неуказанный ход сообщения⁈

— Да! — посчитав её за единомышленницу, воодушевился предатель: — И об этом почти никто не знает! А если узнают, то побоятся докладывать выше! Понимаете, у нас сидел какой-то… то ли полубог, то ли асур, и сбежал перед самым восстанием! Прогрыз или пробил нейтринно-уплотнённую плиту! За такое у нас расстреливают!

— И у «нас» тоже, — заметил Кверкеш: — Это называется «халатность», и наказывается не только один солдат, но и все подразделение.

— Да-да, вот поэтому у нас все и будут молчать! Никто не хотел отвечать перед трибуналом до революции, никто не хочет на революционный суд сейчас! Побег скрыли, а мне поручили заделать этот ход!

Метеа и Тардеш с сомнением переглянулись. Призрак в тоге вступил в допрос:

— Вам одному? Ремонт фортификаций вообще-то забота инженерных подразделений и строительных легионов. Это знаете ли, тяжелая работа — камни таскать надо.

— А кто ещё захочет совать шею в петлю? Конечно только Каличаран — он же Нилагрив, он же ест мясо с алтаря Кали!.. Конечно, дают смертников на работы, но я же один — они и убежать могут! Вся надежда на Республику…

— Непохоже на Шульгена — такое не проверить.

— А вот подобная ловушка — вполне похожа. Этот наг хитёр даже для нагов.

— До Шульгена эта новость даже не дошла! — не выдержал перебежчик: — Я же говорю — и меня расстреляют, и перфекта, и всех кто со мной в одну смену!

— Да, логично, — согласился призрак в тоге: — Это — ЧП и уязвимость в обороне периметра, при вопиющей халатности. В осажденной крепости общая нужда стоит выше персонального страха ответственности. Истинные Сыны Амаля не стали бы скрывать подобное. Они бы известили коменданта, и смело бы приняли на себя ответственность за прошлые поступки, которые бы поклялись искупить кровью. Были бы мобилизованы лучшие силы, а не какой-то жалкий… — призрак в тоге вышел из тени, блеснув черепом, и измерил предателя взглядом пустых глазниц: — … инородец… Ваша легенда выглядит всё менее и менее убедительной.

— Да нет по нашу сторону «Сынов Амаля»! Ни настоящих, ни игрушечных! Всех перестреляли! Вы не понимаете, это ХОД! Как раз то, что вам нужно! Неизвестный никому, в обход системы шлюзов!

— Или прямиком в руки гарнизона⁈

— Широкий⁈ — с сомнением спросила демонесса, окинув взглядом тщедушные размерчики человека: — Я смогу пройти⁈ Или, — она поискала взглядом Сакагучи, тот встал во весь рост и расправил плечи где-то под потолком: — … вот он⁈

Человечек замер, переводя взгляд то на призрака, то на демона, то на демонессу, потом быстро-быстро закивал головой:

— Да-да-да, даже больше! Он шире аварийного хода! Вот… — перебежчик начал разводить руками, примериваясь, то так, то этак, потом вскочил на ноги, стал мерить ногами: — Ага, да, с ваш стол шириной!

Драгонарий посмотрел на принцессу:

— Надёжная же единица измерения —