игру, в которую сегодня больше уже не играют. Вам разрешили снова поиграть в неё в Алжире, но продлится это недолго. Возможно, в ближайшие несколько дней всеобщая стачка станет погребальным звоном по французскому империализму в Магрибе.

— Если мы сорвём эту стачку…

— Позже мы начнём ещё одну, пока весь мир не поддержит нас против вас.

— Неужели нет способа прийти к взаимопониманию?

— Покиньте страну, забирайте своих солдат, как вы сделали это в Порт-Саиде. Мы защитим ваших колонов, если они будут соблюдать наши законы.

— Покинуть страну, оставив позади миллион заложников…

— Четыреста тысяч мусульман, проживающих во Франции, также стали бы заложниками.

— Какой режим вы бы хотели установить в Алжире?

— Демократию, у которой не было бы таких недостатков, как у вас, с безмерно более сильным исполнительным органом, коллективное руководство во всех ведущих организациях …

— Как я уже сказал, конечным результатом обязательно станет коммунизм. Возможно, мы защищаем устаревшую систему, но ваша революция тоже устарела — это буржуазная революция, и если она хочет добиться успеха, ей придётся использовать единственные современные методы, то есть коммунистические — только ваше коллективное управление одно из примеров этого, — если только ваши военные не возьмут верх…

— Мы будем знать, как защититься и от наших военных, и от ваших коммунистов. Но давайте прекратим эту игру. Я всего лишь незначительный человечек по имени Амар. И пойду спать.

— Ещё один вопрос: хотелось бы знать, по-прежнему ли вы мусульманин?

— Единственный аспект ислама, который я сохранил, — вера в бараку, ту благотворную силу, которой пользуются люди, чья судьба не похожа на судьбу других.

Позже, когда они лежали в постели, Ив Марендель спросил Кристину:

— Амар меня очаровал — играл роль лидера мятежников с абсолютной убежденностью и, кажется, в курсе международной политики. Откуда он взялся? Каково его прошлое?

— Уже полицейский допрос?

— Не будьте такой обидчивой — я просто выполняю свой долг в меру возможностей. Я хотел бы помочь Амару в случае каких-то проблем, при условии, конечно, если вы гарантируете, что он не член ФНО.

— Амар родом с гор Ксур, а его семья, которая чрезвычайно богата, присылает ему достаточно денег на жизнь. Он много читает и изучает, а его исключительный интерес к политике — теоретический. Но вполне возможно, что он симпатизирует ФНО. Ив, давайте забудем обо всём этом деле, об Амаре, бомбах и обо всём остальном. Обнимите меня. Я буду несчастна, если что-нибудь нас разлучит…

* * *

Именно в ночь на 25-е Буафёрасу удалось заполучить картотеку ДСТ. Ему пришлось преодолевать сомнения Распеги, но он убедил его, что если 10-й парашютный полк не справится с заданием, то с ним справится другой полк и получит себе все почести. В сопровождении дюжины парашютистов в полевой форме он отправился в это отделение полиции, которое на деле действовало как разведывательная служба, и «запросил» его руководителей о сотрудничестве.

— Что будет, если мы откажемся предоставить вам эту картотеку? — спросил заведующий отделом.

— Нам придётся прийти к выводу, что вы покрываете мятежников, что вы их сообщники, кроме того, мы будем вынуждены считать вас предателями и, во избежание какого-либо скандала…

Буафёрас обратил его внимание на автоматы.

— …убрать вас.

— Я подчиняюсь перед лицом силы.

— Пожалуйста, давайте говорить — перед лицом разума.

Буафёрас забрал картотеку и сразу же отправил письмо, за подписью Распеги, где благодарил за столь оперативное проявление духа сотрудничества с подразделениями, ответственными за безопасность города.

Проснувшись утром 26 января, жители Алжира обнаружили, что живут в новом городе.

Глава шестая

Улица Бомб

Когда Пасфёро и Виллель пытались в своих статьях объяснить успех парашютистов в битве за город Алжир и провал стачки, причиной они называли чрезмерную самоуверенность ФНО. Полагая, что победа не за горами, Фронт не принял обычных мер предосторожности при ведении подпольной работы, в частности, меры безопасности, заключённые в необходимости отделить различные ячейки и сети друг от друга. В качестве доказательства журналисты сослались на арест Си Миллиаля, за которым последовал арест Бен М'Хиди и поспешное бегство всех членов КИК[225], что обосновались в городе Алжир, как будто город уже стал резиденцией правительства Алжирской Республики.

На самом деле, обстоятельствами, определившими их успех, стали дерзость, с которой Буафёрас захватил картотеку, его связи с Арсинадом, комический поворот судьбы и проявленная парашютистами быстрота. Такая их скорость была результатом как незнания полицейских методов, так и привычки всегда полагаться на внезапность как основу успеха в проведении операции.

10-й парашютный полк разместил свой штаб у ворот Касбы, в старом арабском дворце, который был давно заброшен. Ночью парашютисты провели телефонную сеть и систему электрического освещения, работающую от нескольких электрогенераторов. Таким путём, даже в центре города у них всё ещё создавалось впечатление, что кампания проходит «в полевых условиях», а они остаются солдатами и не превращаются в полицейских.

Роты расквартировали в этом же квартале, люди жили в реквизированных домах или виллах. Буафёрас и Марендель переехали в большую пустую комнату на втором этаже, выходившую на галерею, которая опоясывала внутренний дворик. Крыша осыпалась, а небесно-голубая краска на стенах стала от сырости грязно-серой.

В подвале старого дворца, который соседняя школа использовала в качестве кладовой, они нашли несколько столов, парт и большую классную доску на деревянной подставке. Поскольку собственной мебели у них не было, а вещи ещё не прибыли, они присвоили то, что было под рукой.

Буафёрас приволок картотеку — массивный шкаф из полированного дерева с прочным замком. Он вскрыл его кинжалом — внутри было сто пятьдесят карточек.

В три часа ночи пришёл сержант Бюселье и принёс двум капитанам кофе, который они разбавили двумя маленькими бутылочками рома, выуженными из коробок с пайками.

Гудевшие где-то внизу электрогенераторы то и дело сбоили, и голые лампочки, висящие на проводах, начинали тускнеть — один или два раза они и вовсе гасли.

От холода офицеры надели поверх формы синие куртки. Время от времени они расхаживали взад-вперёд по комнате, хлопая себя по бёдрам, чтобы согреться, и на фоне классной комнаты походили на двух Больших Мольнов[226].

Буафёрас начал перебирать карточки. Продолжали всплывать одни и те же имена: Мохаммед абд эль-Кассем, Ахмед бен Джаули, Юсеф бен Кишриани… У большинства не было адреса — некоторые жили на улицах и в переулках Касбы, в трущобах Кло-Саланбье или в балке Фам-Соваж.

В записях упоминалось, что Мохаммед абд эль-Кассем принадлежал к «Североафриканской звезде», затем к УДМА; что Джаули был членом МТЛД, после того как сперва присоединился к ПАН[227].