– Я бы хотел заметить, что в прошлом году у нас уже было заявление Мышина о готовящихся терактах, – мягко напомнил начальник МОБ подполковник Симонов. – Тогда мы поднимали архив за несколько последних лет и нашли все его заявления, зарегистрированные в райотделе. Скажу честно, у меня серьезные сомнения в психической вменяемости этого… заявителя.

– Есть заключение психиатра в отношении Мышина? Насколько я помню, по заявлению о терактах запрашивались сведения из психиатрического диспансера.

– Нет, заключение отсутствует, но…

– На учете Мышин состоит?

– Не состоит. – Симонов уже понял, к чему ведет начальник РОВД.

– Уверен, что у вас медицинского образования нет, так что ваши умозаключения относительно вменяемости заявителя беспочвенны, – отрезал Рушников. – Желаете возразить?

– Никак нет.

– Уж заткнул так заткнул, – с досадой сказал начальник ИВС, посмотрев в сторону Симонова. – Неужели сам не помнит, какой переполох тогда поднялся из-за этого придурка.

В марте позапрошлого года гражданин Мышин Г. В. обстоятельно, на двенадцати листах – наверняка так же обстоятельно, как и в случае с убийствами девушек! – расписал обнаруженные им признаки готовящегося в районе теракта. К ним, по мнению заявителя, относились все подмеченные подозрительные факты, от внезапно поселившейся по соседству с ним семьи чеченцев до странной траектории полета птиц. Бред, но в деревне Приморской находился перегонный пункт нефти, которая текла по подземным трубам от морей и океанов в необъятную Россию, и если в РОВД поступало заявление подобного рода, то легко было предположить, что последовало за его регистрацией в КУСП. Шум поднялся до небес. Информация, разумеется, не подтвердилась, но нервы сотрудникам тогда потрепали, хоть теракты и не относятся к подследственности милиции.

– Так вот, я продолжаю, – убедившись, что возражений не последует, снова заговорил Синельников. – Получив копию заявления, я внимательно его изучил, и меня насторожило несколько обстоятельств. Во-первых, Мышин знает некоторые подробности, которые простому обывателю знать не должно. Во-вторых, из заявления следует, что его писал знакомый с оперативной работой человек, что при наличии у Мышина длительного профессионального стажа механизатора не может не удивлять.

Чего у Синельникова при всей его твердолобости было не отнять, так это скрупулезного подхода к любой проблеме и умения вычленить главное из горы мусора. Вот и сейчас расслабившиеся было сотрудники стали внимательно слушать начальника РОВД.

– В-третьих, у меня сложилось впечатление, что заявитель ведет какое-то параллельное, если можно так выразиться, расследование. Он описывает места совершенных преступлений, подмечая такие детали, которые даже наши эксперты могли упустить и упустили, я вам скажу: в уголовных делах нет многих сведений, на которые указывает Мышин. То ли он сочиняет, то ли действительно проглядели – нужно установить как можно скорее. И в-четвертых, я бы хотел услышать ответ на один простой вопрос: кто он такой, этот заявитель?

– Местный ненормальный, – повторил вслед за Симоновым Газиев. – Товарищ полковник, несмотря на то что Мышин не состоит на учете у психиатра, он действительно не в полной степени вменяемый. Например, он утверждает, что когда-то состоял в секретном подразделении ФСБ.

– А вы можете опровергнуть его утверждения?

– Если вопрос стоит так… – Газиев пожал плечами, всем своим видом показывая, что больше разговаривать не намерен, однако его вновь поддержал Симонов:

– Товарищ полковник, Мышин действительно неадекватен. Это не наши домыслы. Я специально захватил с собой копии его заявлений, которые подавались в райотдел за последние годы, и если вы желаете ознакомиться…

Синельников, немного подумав, протянул руку – копии быстро передали ему через стол.

– Это я посмотрю позже. Если Мышин, как вы выражаетесь, неадекватен, то откуда у него сведения о трех бежевых «Жигулях», принадлежащих на праве собственности членам семей наших сотрудников?

– Каких сотрудников?

– Минасян, Валерьев и Богоцкий. Это, кажется, ваши подчиненные, Денис Сергеевич?

– Мои, – немного оторопело отозвался Симонов. – Но я что-то не помню…

– На вашу память мы не полагаемся. После совещания проверите и доложите в течение часа.

– Есть…

– Как я понимаю, указанные фамилии не отрабатывались.

– Товарищ полковник, был отработан весь список лиц, на которых в районе зарегистрировали бежевые «шестерки», – быстро сказал Газиев. – Фамилий я не помню, но нами были проверены все указанные в списке лица.

– А если автомобили зарегистрированы в другом районе, вот как указывает нам заявитель Мышин? Все, кроме начальников отделов, свободны. – Синельников тяжело опустил ладонь на стол. Загремели отодвигаемые стулья, по кабинету пронесся гул, сотрудники стали поспешно выходить в коридор.

Постовенцев вышел в числе первых и торопливо зашагал к своему кабинету, но на полпути его окликнул мужчина в форме подполковника. Постовенцев автоматически вытянулся, потом узнал своего бывшего коллегу по оперативной работе, а ныне зонального референта Лукашина.

– Дмитрий Викторович! – обрадованно сказал Постовенцев, подходя к нему и пожимая протянутую руку. – Какими судьбами?

– А что это ты, Максим Сергеевич, радуешься при виде зональника? Недостатки в работе устранил?

– Начинается… Пойдем к нам в кабинет. Ты по делу или как?

– К сожалению, по делу, – уже без улыбки сказал Лукашин, следуя за оперативниками в отдел розыска. – Что это у вас по коридорам такие толпы?

– Совещание шеф проводил.

– По поводу?

– Да так, ерунда… – Постовенцев открыл дверь, пропустил гостя вперед. – Присаживайся, Дмитрий… кофе будешь?

– Давай кофе. – Лукашин уселся на стул, вытянул ноги и некоторое время наблюдал за манипуляциями бывшего коллеги с чайником. Следом зашел и Демьяненко, глядя настороженно, присел за свой стол. – Времени у меня немного, так что я сразу начну… В общем, пришло в УСБ заявление нехорошее по вашему отделу.

– Не первый раз.

– Не первый, согласен. Но вот больно красиво написано. Мол, в Борисовском районе продолжаются убийства девушек, а милиция бездействует. И все потому, что совершаются убийства ни много ни мало самими милиционерами.

Постовенцев залил в чашку кипяток и поставил чайник на место.

– А фамилия заявителя, случайно, не Мышин?

– Уже знаешь?

– Да только что совещание по этому поводу было.

– И что в результате совещания?

– Дим, ты сам знаешь что, – с досадой сказал Постовенцев и плюхнулся в свое кресло. – Грозили, обводили пытливым взглядом. Бред это все.

– А если не бред?

– Ну, разумеется. В отдел же только ранее судимых берут и только за совершение тяжких насильственных преступлений. Дмитрий Сергеевич, этот, с позволения сказать, заявитель в прошлом году чуть ли не конец света предсказывал. У него с головой не в порядке.

– Не в порядке? – чуть поднял брови Лукашин. – А из заявления следует, что очень даже в порядке. Человек грамотный, законы читает, правоохранительной периодикой интересуется. Отдельный абзац посвятил тому, что сложно поверить в причастность сотрудников милиции к преступлениям против личности, однако примеры… И можешь себе представить, приводит вполне реальные примеры. Дело Бутова, если вы, коллеги, помните такое.

«Коллеги» помнили. Оперуполномоченный Бутов из Тверской области в 1999 году зверски убил пожилую пару, спокойно дождался рядом с трупами возвращавшуюся из школы их внучку, изнасиловал ее и задушил, после чего почти полгода морочил голову начальству и следователям, якобы выходя на след преступника. И притащил-таки забитого бомжа, который во всем признался и написал явку с повинной.

Раскрыть преступление помогла чистая случайность – в компьютере Бутова были обнаружены фотоснимки с места происшествия, хотя на выезде он не был. Любопытный коллега поинтересовался, откуда фотографии, и Бутов, не озаботившись заранее более-менее правдивым объяснением, сказал, что скачал снимки у эксперта. Он и понятия не имел, что молоденький эксперт в тот же вечер при попытке скачать фотографии на компьютер стер их из памяти цифрового фотоаппарата. Любопытный же коллега об этом знал, потому что дружил с недотепой-экспертом и неделю таскал фотоаппарат по различным фотоателье в попытках восстановить утраченные снимки. Да и лежали трупы по-другому.

Проанализировав увиденные снимки с воспоминаниями о месте происшествия, коллега все понял и помчался к начальству. Сначала его подняли на смех – бомж-то уже сидит, и явка подписана! – но потом до правды все же докопались.

– И при чем тут Бутов? – мрачно спросил Демьяненко. – Предполагаете, что наши сотрудники днем пашут, а по вечерам разъезжают в бежевых «шестерках» по федеральной трассе и душат проституток?

– Вы не ершитесь, – спокойно сказал Лукашин, аккуратно отхлебнул кофе. – Не ершитесь. В отделе не ангелы работают. Все мы не без греха, но кто чуть-чуть запачкался, а кому дерьмо уже по шею… По вашему мнению, честно ли работает оперуполномоченный Шинкаренко?

Вот уж вопрос так вопрос. Постовенцев молча смотрел на бывшего