– Василий! – строго окликнул его Газиев, лейтенант пробурчал извинения. – Роман Викторович… для нас это большая неожиданность. Что именно подтвердилось?

– То, что в момент убийства Карцевой он был на другом конце поселка.

– Быть этого не может.

Демьяненко был изумлен. Преступник говорил как по писаному, демонстрировал свою позу в момент нанесения первого и второго ударов, до признания провел оперативников за сарай, где предъявил окровавленный нож; назвал мотив убийства, каялся столь искренне, что грех было не поверить. Да, оперативники присутствовали на его допросе в качестве подозреваемого: так, понятное дело, после допроса убийцу сразу нужно было везти на проверку показаний на месте, раз уж опера в комитете, чего бы им там же и не подождать, благо и преступник казнится, и адвокат не возражает? А на выводке операм сам Бог присутствовать велел, а ну что выкинет уголовная морда, а конвой растеряется, не среагирует? И вот теперь, видите ли, убийца невиновен, у него железное алиби, а опера угрозыска – полные идиоты, так, что ли?

– Может не может, рассуждать уже бессмысленно, – после паузы сказал Марченко. – Факты говорят одно: в момент, когда Карцеву убивали, Минченков находился в медпункте, у фельдшера Бортковой, о чем имеется запись в медицинском журнале. Ему перевязывали рану на щиколотке – порезался, когда косил траву возле своего дома. После этого Минченков отправился в автомастерскую, где работает его отец, и занял двести рублей, как он сам говорит, на пиво. Купил в магазине пива, поболтал с приятелями, выпил две пол-литровки и пошел к Карцевой проведать, это уже когда вечереть стало. Пришел, когда она была уже холодная, склонился над ней, потрогал – измазал руки, вытер автоматически о рубашку: пьяный был. Показалось, что в доме кто-то есть – испугался, схватил нож, руки дрожали – нож упал прямо в лужу крови возле Карцевой. Стал вытирать, накатила паника, что могут подумать на него, как на убийцу. Его затошнило, побежал за сарай, там выкинул нож, потом сел на порожек и стал плакать. Он психически неуравновешенный, а тут еще такой стресс. Через полчаса во двор заглянула соседка, вызвала милицию. Дальше вы слышали.

– Да этого быть не может, – упрямо повторил Демьяненко. – Он свободно все рассказывал: как убивал, как планировал даже, что ее убьет, за то, что она ему отказала в интимных услугах. Рассказал, как вошел, как они поговорили, даже нижнее белье ее в деталях описывал! Что же, по-вашему, мы ему цвет нижнего белья подсказали?

– Демьяненко! – загремел полковник Синельников еще громче, оперативник моментально заткнулся – дело нешуточное, это ясно. – Мне плевать на нижнее белье и ваши идеи и догадки! Меня ставят перед фактом: вместо того чтобы искать убийцу потерпевшей Карцевой, мои сотрудники запугали первого попавшегося гражданина до того, что он взял на себя совершение особо тяжкого преступления! Более того, они продолжали морально давить на него и при допросах, чтобы он не мог пожаловаться следователю или адвокату!

– Да кто там на него давил… – начал было Березяк.

– Я сказал, маа-аа-алчать! – Синельников так стукнул по столу кулаком, что тот жалобно затрещал, а сидящий ближе всех к шефу Газиев против воли вздрогнул. – Пререкаться еще со мной будешь, сержант! Вы невиновного человека заставили на себя чужой грех взять! Вы своими руками способствовали тому, что следователь задержал непричастного к убийству гражданина! Да вы понимаете, что сейчас начнется? Вы понимаете, что теперь Минченков с жалобами до Гаагского суда дойдет и нас поснимают всех к херам собачьим?!

– Будем надеяться, что до Гаагского суда все же не дойдет, – более мягким тоном сказал Марченко. – Разумеется, в происшедшем есть и наша со следователем вина, что мы не установили всех обстоятельств дела, а также что разрешили присутствие оперативных сотрудников на допросах и при проверке показаний на месте. Тут уж нам крыть нечем, Минченков это с блеском использует, стоит только спросить, чего же он так долго молчал о своем алиби. Но и со стороны уголовного розыска были допущены нарушения, которые привели к столь плачевному результату.

– Все, кто здесь присутствует, объяснения мне в течение пяти минут на стол, – сказал Синельников. – С моими сотрудниками я буду лично разбираться, Роман Викторович, виновные будут строго наказаны.

– Я так понимаю, телесных повреждений на Минченкове нет, – утвердительно проговорил Газиев, решивший свою точку зрения отстаивать до конца. Он хоть и опасался реакции полковника, но уж слишком дикой была ситуация: человек без особого воздействия рассказывал все, как по нотам на пианино играл, а потом вдруг взял и назвал трех свидетелей. Не бывает так. – Освидетельствование проводилось?

Полковник выжидающе посмотрел на Марченко.

– Проводилось, – кивнул тот, – телесные действительно отсутствуют. Но Минченков о них и не говорит. С его слов, оперативники воздействовали морально, он не выдержал психологического давления.

– Бред собачий, – пробормотал Демьяненко тихо-тихо, услышал его только сидящий рядом Терещенко. – Полный бред.

– Итак, – подвел итоги полковник Синельников, – расклад понятен? В отношении сотрудников, принимавших явку с повинной, в Следственном комитете уже выделен из материалов уголовного дела рапорт – об обнаружении признаков преступления, по всем известной статье 286 УК РФ. Будет проведена проверка. Ваша задача – до вечера установить и задержать убийцу Кравцовой. Я так понимаю, Роман Викторович, что завтра Минченков будет освобожден из-под стражи в зале суда?

– Нет, следователь сейчас едет в Крайний, допрашивает свидетелей и сегодня же выносит постановление об отмене меры пресечения. Ох, и устроят нам в управлении, – не удержался от восклицания Марченко. На Королева смотреть не хотелось: губы его были поджаты, лицо бледное. Одно дело, когда ты задерживаешь обвиняемого, но в зале суда его выпускают не из-за недостаточности улик, а потому что судья считает – на свободе жулик не опасен, от следствия не скроется, на свидетелей не воздействует, да и вообще насквозь положительный, ну, оступился разок, с кем не бывает! Причины такого решения могут быть разными – от некомпетентности следователя, представившего в суд материалы с ходатайством о страже, до личных неприязненных отношений судьи к задержанному. За это по головке не погладят, но, по крайней мере, ты сделал все, что мог: вынес ходатайство, с которым согласился твой руководитель и которое поддержал районный прокурор, собрал достаточно доказательств, а вот судья с утра был не в духе и твое ходатайство отклонил. А вот закрыть невиновного человека, да продержать его в ИВС, да потом еще и установить в суде, что его запугивали, – это уже проступок, а если человек еще и жаловаться пойдет… душу вынут как пить дать.

– Вам помощь в Крайнем нужна?

– Да мы с участковым созвонились, он будет ждать…

– Задача ясна? – Полковник обвел тяжелым взглядом присутствующих. – Тогда свободны. Газиев, занесете объяснения, заодно и обсудим кое-что.

Послышался шум отодвигаемых стульев, опера потянулись к выходу. Королев выскочил в коридор первым и сразу, ни с кем не разговаривая, направился к лестнице. Он был еще молодым следователем и сейчас переживал от всей души, случившееся казалось ему непоправимой катастрофой.

– Слушай, – прошептал на ухо Демьяненко Вася Березяк, выходя вслед за ним из кабинета, – а вот он мне сказал: не пререкайся со мной, сержант, а я ж лейтенант?

– До планерки был, – мрачно пошутил оперативник.

Демьяненко и Березяк уже направились к выходу из отдела, чтобы незамедлительно ехать в Крайний и восстанавливать справедливость, как их перехватил Газиев.

– Алексей, притормози. На вас Минченков три заявления написал. Думаю, не стоит вам туда возвращаться.

– А кому? Мы были на месте происшествия. Придурка этого оформляли. Это наш материал, нам и работать.

– Если что-то найдете, жалобы могут сыграть против нас. Я введу в курс дела Максима, он съездит. Ты пока его заменишь, он сегодня вторым номером, а Василий будет вместо Ромы Дягилева.

– Некрасиво получается, – с досадой сказал Демьяненко. – Как будто мы недоработали, а им косяки разгребать…

– Нормально. Они не против.

– Надо в комитет заехать, – сказал Постовенцев, подходя к машине и доставая ключи. – Пусть следак нам бумажек накидает по Пелкиной, а то мне запрос пришел, а у нас пусто. Потом уже по Минченкову.

– Они еще не соединяли дела по девушкам?

– Дураков нет.

Все уголовные дела