* * *

В полночь Рощина разбудил дежурный по штабу,

— Кто вызывает? — спросил он.

— Товарищ вызывает. Возле палатки ожидает с весьма срочным пакетом, — отозвался дежурный,

— Вот тебе на! — недовольно воскликнул Рощин. — Сам не можешь принять?

— Могу принять, — рассмеялся дежурный. — Но лучше тебе это сделать.

Ночь стояла лунная. Выйдя из палатки, Рощин узнал стоявшую в тени деревьев Валю. Он узнал бы ее даже в кромешной темноте. Майор быстро подошел к ней, взял за плечи и долго всматривался в ее похудевшее, обветренное лицо с потрескавшимися губами. Потом молча поцеловал. Сейчас он не мог, вернее, ему нечего было ей говорить.

— Что же ты так, Анатолий?! — шептала Валя. — Мог же что-нибудь написать? Ни слова…

— Родной мой лейтенант! — наконец тихо проговорил он.

6

Армия генерала Савельева, численностью в восемь стрелковых дивизий, двух бронетанковых и шести артиллерийских бригад, развернулась на фронте в семьдесят шесть километров. По соседству готовились к наступлению: слева — Пятая и Двадцать пятая, а справа Тридцать пятая армии. В первую линию Савельев выдвинул шесть стрелковых дивизий и обе бронетанковые бригады. Две дивизии оставил во втором эшелоне для усиления удара.

Японцы на этом направлении имели четыре укрепленных района. В центре — мощные Дунинский и Новоселовский. Слева от них — Пограничненский с такими неприступными фортами, как Центральный, Офицерский, Восточный, Гарнизонный, Сто девятнадцатый, — каждый в три-четыре подземных этажа, трехмесячным запасом боеприпасов и продовольствия. Справа — Мишанский, названный японцами «линией смерти».

Главный удар армии предстояло нанести флангами. Войска левой группы должны были в темноте проникнуть в стыки между Дунинским и Пограничненским укрепленными районами и ударить через Мулин на Муданьцзян. Правой надлежало просочиться между Новоселовским и Мишанским укреплениями и наступать через Лишучжень на Линькоу.

В центре, где японцы имели на каждые сто Метров по два дота, заняли исходные рубежи три сводных отряда пограничных войск, в задачу которых входило сковать действия резервов противника.

В последние дни на выдвинутых к границе наблюдательных пунктах полков и дивизий шло — уточнение боевых задач.

В глубоком окопе, из которого торчали только перескопы стереотрубы, около полковника Орехова собралось до десятка старших офицеров свиринского полка.

По армейскому плану операции Сорок шестая дивизия наносила удар на главном направлении. Ей предстояло просочиться через Пограничненский укрепленный район и нанести удар знаменитой японской дивизии «Каменное сердце». Неприступные горные хребты не позволяли с началом боя усилить ее удар танками.

— Для выхода батальонов на исходный рубеж атаки тебе дастся три часа тридцать минут, — пояснял полковник Орехов подполковнику Свирину. — Ни минуты больше или меньше! В это время наносят удар

одновременно все войска армии. Понял?.. Докладывай задачу!

После вступления во временное командование дивизией полковник Орехов преобразился. Если раньше чувствительное сопротивление Мурманского всем его начинаниям до некоторой степени сковывало его, заставляло оглядываться: что скажет комдив, то, лишившись этого опекунства и совмещая в себе качества строевого офицера и политработника, он оказался незаурядным командиром. Широкий кругозор и глубокие знания, полученные в Военно-политической академии имени Ленина, наконец, умение пробудить в подчиненных стремление и твердую волю помогли ему в короткий срок укрепить дивизию.

Предоставив командирам всех степенен широкую инициативу, он неуклонно требовал исключительно одного: точного соответствия конечного результата требованиям приказа. «Приказ начальника — закон для подчиненного, — любил говорить Орехов. — При выполнении его поступай, как тебе бог на душу положит, но выполни точно и в срок».

К концу года по представлению командующего армией и члена Военного Совета Орехов был утвержден в должности командира дивизии.

— Значит, тогда так, — придвинув к себе карту, заговорил Свирин. — Через три часа тридцать минут после перехода границы первый батальон, который поведет майор Рощин, одной ротой атакует Чангулинский гарнизон, двумя ротами, усиленными пулеметным взводом, наносит удар по сосредоточению противника за высотой Дивизионной. Левая группа, которая идет за штурмовым отрядом Бурлова, выходит в тыл первым двум туннелям на Пограничненской железной дороге, в три тридцать наносит удар в тыл засевшему в них противнику и расчищает путь для танков. Главные силы полка наступают в направлении Пограничной. К исходу дня овладеваю Чангулинским хребтом. На другой день с рассветом беру станцию Пограничную…

— С рассветом? — со скрытой иронией переспросил полковник Орехов, зная, что Свирин не станет ожидать рассвета.

— Там видно будет, — уклончиво ответил Свирин. — По вашему приказу я ее должен взять с рассветом…

— Это верно, ночку лучше поспать, набраться силенок, а там и с богом, — уже насмешливо заключил Орехов. — В приказе время определено темпом продвижения. А если быстрее сомнешь противника?

Уже совсем в сумерках не отходивший от стереотрубы начальник разведки полка неожиданно воскликнул:

— Товарищ полковник, ей-богу, японцы выводят из укрепленного района войска. По дороге в Узком логу уже до двух рот проскользнуло.

Орехов подсел к стереотрубе, но сгущающиеся сумерки скрыли от него наблюдаемый двухметровый участок дороги в Узком логу. Орехов позвонил в соседний полк:

— Сокол? Тебе что снится?

— Боюсь и говорить. Вроде домой поехали с моего огорода, — ответили не слишком уверенно.

Орехов заторопился в штаб дивизии, так как этот маневр японских передовых частей был неожидан и непонятен ему.

* * *

За несколько дней до начала Маньчжурской кампании генерал Смолянинов ознакомился с приказом фронта. И хотя в общих чертах Виктору Борисовичу был уже известен оперативный замысел, теперь, сжатый в лаконичную форму боевого приказа, он удивлял военной дерзостью, предусмотрительностью и простотой маневра.

Девятого августа в ноль часов десять минут разведка и штурмовые отряды, командирами которых были назначены офицеры, знающие маньчжурские тропы фронтовой полосы так же, как свои, перейдут границу, затем проникнут без единого выстрела в стыки между укрепленными районами, и с рассветом, оставив у себя за спиной знаменитый железобетонный пояс, обрушатся на благодушествующие за ним в боевой готовности полевые войска японцев. Ночью инженерные войска и штурмовые отряды расчистят путь через тайгу для танковых и механизированных подразделений. С первыми проблесками зари, когда густая утренняя дымка закрывает пади и низины, бронетанковые и гвардейские дивизии с четырьмя артиллерийскими бригадами устремляются в бреши и наносят удар по основным силам Муданьцзянско-Линькоуской группировки японцев.

Перед выступлением генерал Смолянинов с согласия командарма пригласил к себе командиров штурмовых и разведывательных отрядов. Не потому, что член Военного Совета не знал, кого из них или сомневался в ком. За эти годы он много раз встречался с каждым, знал их деловые качества. Они были разные по возрасту, званию, натуре, но одинаково боевые офицеры, за которыми солдат пойдет без колебаний и сомнений.

Офицеров Виктор Борисович застал уже в