не проветривалась, так ещё и пропахла ссаниной. Последние пять соток ушли ещё неделю назад на десять грамм метабромодрона. Местные называли его «тараканьей отравой». Впрочем, такое название этот порошок получил неспроста - стоил он дёшево, продавался везде, вставлял крепенько, привыкание вызывал быстро, а отхода от него способны были загнать в могилу не то что таракана, но даже прожжённого торчка вроде Давида. Мариус и сам не заметил, как до такого докатился: всего три месяца назад он прилетел в Беларусь из Зимбабве, сколотивший на костях вымирающих белых носорогов приличное состояние. Подумывал прикупить домик в деревне, арендовать катер, заняться рыбной ловлей и выведением новых сортов шмали.

Но прежде решил снять жильё и передохнуть.

Выбор пал на трёхэтажную сталинку неподалёку от центра Витебска. Аренда квартирки обошлась недорого - ремонт в ней был ну такой себе, постоянно урчащие на чердаке голуби мешали заснуть, а одинокий хозяин-старик жил в доме по соседству и любил травить истории своих военных похождений. После палаток всё это Давида более чем устроило. Казалось бы, поспи, перекури и приступай к воплощению планов, но тут в городе начался Славянский Базар - фестиваль, так и провоцирующий пуститься во все тяжкие. Именно это с Давидом и приключилось. Бары, кабаки, клубешники, наркотусы, десятки жгучих дамочек. Через пару недель фестиваль закончился. Кошель слегка прохудился, но вошедший во вкус Давид и не думал останавливаться. Он принимал всё, что хотел. Он курил всё, что дымило. Он пил всё, что горело. Снимал лимузины и номера люкс, развлекал самых дорогих эскортниц. А потом хоп, и бабки практически закончились. Мозги настаивали на продолжении, поэтому Мариус подошёл к вопросам кутежа практично - он начал тарить самую дешёвую дурь и ширяться ею дома. Вскоре Давид потратил всё вплоть до последнего гроша; ему банально нечем было оплатить квартиру. И вот тогда в его голове созрел навеянный Достоёвским план: Давид задумал явиться к Петровичу под видом оплаты. Притаранить бутылочку пятизвёздочного, напроситься в гости, а когда старпёр отлучится за рюмками - глушануть его, связать, а хату обчистить. Давид не собирался его убивать; просто хотел одолжить немного бабок на самолёт до родителей. Он продумал план вплоть до мельчайших деталей, и теперь ему оставалось разве что разделаться с остатками метабромодрона. Порошка оставалось на одну дозу. Мариус покосился на шприц; вот она, та самая грань безвозвратности, здесь и сейчас. Ему было стыдно перед самим собой, но он ничего не мог с этим поделать.

Давид просто хотел, чтобы ему стало хорошо, как и раньше.

По ушам резанул стрёкот - зазвонивший смартфон вынудил отодвинуть мысли на задний план. Мобильник лежал в комнате, на крышке старого пианино. «Петрович? Да ты, видать, и сам не прочь, чтобы твою берлогу обнесли». С кряхтением выбравшись из ванны, Давид потопал в комнату. Он даже не вытерся - на деревянном полу оставались мокрые отпечатки.

- Вечер добрый, Петрович, - воткнув сигарету промеж губ, Мариус закурил. - А я как раз собирался вам звонить.

Хрипотца на другом конце провода звучала ехидно и вкрадчиво:

- И тебе не хворать, Дэви. Признавайся: соскучился?

Давид узнал немецкий акцент собеседника моментально.

- Фальстрём?.. Откуда у тебя мой номер?

- Найти твои контакты было не так уж и сложно. Не переживай, телефон не прослушивается. Так как поживаешь, старичок?

- Да вроде как неплохо... Уж не знаю, по какому поводу ты звонишь, но скажу прямо: я отошёл от старых дел. После той разборки в Анкаре мы едва ноги умотали. Сейчас занырнул под корягу, потому что ходят слухи, что Кирчоган объявил на нас охоту...

Фрост еле слышно захихикал:

- Не переживай, Кирчогана уже как месяц нет в живых. Я лично уладил этот вопрос. Кроме того, я тут совсем недалеко от тебя. Есть небольшой разговор. Может, потолкуем, а заодно угостишь былого сослуживца чайковским?

- Недалеко? - Давид поморщился, словно нюхнул потных носков. - Ты в Беларуси что ли?

- А ты выгляни в окно, compinche.

Поначалу Мариус не поверил своим ушам. Подскочив к окну, он слегка отодвинул штору: забитый гравикарами двор освещался одним-единственным фонарём. Фрост сидел на скамье. Одетый в чёрную водолазку, с зализанными назад волосами, он, казалось, за эти пару лет нисколько не постарел. На коленях у него растянулся местный рыжий кот; по-видимому, Фальстрём его вдоволь нагладил. Заметив Давида в окне, Фрост ему помахал:

- Так я поднимаюсь?

Мариус выдавил кислую улыбку:

- Ну поднимайся, коль пришёл.

Вскоре они оба сидели подле обеденного стола. Нацепивший треники Давид - на табурете, Фрост - на подоконнике, закинув одну ногу на батарею. На плите посапывал эмалированный чайник. Две чашки с чайными бирками уже дожидались кипятка.

- Какими судьбами в этом захолустье? - поинтересовался Мариус, стряхивая пепел в консервную банку.

- Всегда восхищался славянской культурой, - Фрост сверкнул задорным взглядом. - Ну а если серьёзно, то я пришёл за тобой.

- Гм... Очень интересно узнать, на кой ляд я тебе сдался.

- Есть задание. От одной очень влиятельной особы. Не сказал бы, что лёгкое, но ты подходишь для него как нельзя лучше. Кроме того, это задание как минимум привнесёт в твою жизнь долгожданное разнообразие.

Сказанное вызвало на лице Давида невесёлую ухмылку:

- У меня этого разнообразия последние три месяца хоть отбавляй.

- О да, разнообразием от тебя несёт за версту, - Фальстрём принюхался. - Теперь все тараканы обходят этот район стороной. Как ты мог так низко пасть, Дэви?

Засвистел чайник. Встав, Мариус выключил газ и принялся разливать кипяток по чашкам: ему вдруг стало невероятно стыдно. Обычно чужое мнение его не волновало, но Фрост... Помимо высадки на фронте в 44-ом они залетали на пару-тройку общих заказов, и Давид, даже несмотря на наличие странных «параллельных» воспоминаний, испытывал к нему противоречивые чувства. Фальстрём был не из робкого десятка: смело шёл в бой, никогда не прятался за спинами сослуживцев и даже тягал на спине раненых. Да, его требовательный характер отличался мрачностью и резкостью, но вояк под стать ему днём с огнём не сыщешь.

- Давай без этих твоих нравоучений, ок? - наконец произнёс Мариус. - У всех случаются тяжёлые времена. Загулял, не спорю.

- И ладно бы метабромодрон по вене, но... рубануть болтливого ветерана ради билета на самолёт? И что же ты станешь делать, если всё пройдёт гладко? Клянчить у родителей гроши на текилу?.. А вдруг тебя закуют в наручники ещё до вылета? Недопустимо, чтобы