Шрифт:
Закладка:
— Это… Песня? — ахнул поражённый Майрил.
И удивлённо обернулся на вдруг засмеявшуюся мать.
— Что?
— Попался, чужак, — довольным голосом произнесла Ириссэ.
Келебрех тоже заулыбался.
— Я рад, что наша уловка работает, — сказал он, подгоняя коня.
Ломион почувствовал себя глупо.
Обитые деревом стальные ворота отворились, путникам позволили проехать, однако воины смотрели очень внимательно, оценивающе. От взглядов некоторых эльфов по коже пробегал холод.
Внутри городских стен оказался лабиринт из узких улиц, где было бы крайне сложно продвигаться вражеской армии, а из окна каждого дома удобно стрелять, метать, лить…
Поворот, поворот, поворот. У Майрила создалось впечатление, будто его намеренно пытаются запутать. Когда дорога пошла вниз, а затем устремилась к проходу между скал, возникло давящее ощущение западни, подтвердившееся после крутого поворота: путь преградили высоченные бронзовые врата с могучими петлями и засовами, которые не представлялось возможным поднять вручную даже втроём. Над головой нависали каменные выступы, с которых можно…
— Нам сейчас откроют, — улыбнулся Келебрех, разворачивая коня около исполинских створок.
— Ты же не сказал слово «Друг», — попытался пошутить Майрил, надеясь вновь не оказаться в глупом положении.
— Достаточно было сделать это один раз, — разведчик равнодушно пожал плечами.
Раздался низкий гул, мелодичные удары и звук работы механизмов, врата начали открываться, и засовы на них просто разошлись в стороны.
— И здесь обман, — ахнул Ломион.
— Город лжецов, — зло усмехнулась Ириссэ. — А что ты хотел, сын? Это род верховного нолдорана. Пусть и не его владения.
Створки расступились ровно настолько, чтобы могли по очереди проехать все трое всадников. Дорога немного расширилась, скалы по бокам стали ещё выше. Недолгий путь по расщелине утомил сильнее суток скачки по лесам и городам.
— Здесь нельзя останавливаться, — голос Орла прозвучал предупреждением.
Пришлось повиноваться.
Отвлекшись на свои мысли, Майрил едва не упал из седла, внезапно увидев перед собой кованые железные ворота с чёрной короной. Металл кое-где проржавел до дыр, местами выглядел помято. Весь низ конструкции был изрисован кривым подобием детородных органов и женских прелестей.
Ириссэ рассмеялась, Келебрех улыбнулся.
— Это тоже ожидаемая реакция, да? — полунолдо уже устал чувствовать себя глупо, однако менее неприятно от этого не стало.
— Поверил, будто за этими дверями живут орки? — спросила мать сына, и тот не нашёлся, что ответить.
— Ты сейчас удивишься ещё больше, — загадочно заговорил Орёл, давая кому-то наверху знак отворять Железные Врата. — Смотри.
В лучах раннего заката пролившихся сквозь стремительно расширявшийся проём в «морготовых дверях» изумлённому взгляду Майрила открылась искрящаяся золотом река, на дальнем берегу которой сверкали серебром дома. Сын кузнеца сразу определил, что для настоящего благородного металла блеск чересчур яркий, но, видимо, это тоже являлось частью общего замысла Песни. Судя по высокой траве и беспорядочно растущим кустарникам, в серебряном городке никто не жил.
— Можем остановиться здесь на отдых, — предложил Келебрех Ириссэ, но та отрицательно покачала головой. — Это место только кажется брошенным, — пояснил Орёл никогда не бывавшему в Ондолиндэ эльфу, — на подъёме в горы расположены жилища воинов и их семей. Скажи, Майрил, ты бы захотел поживиться чужим добром в столь милом городке?
— Металл для отделки слишком дешёвый, — хмыкнул, скрывая обиду, Ломион, — зачем мне столько барахла?
— Молодец! — похвалил Орёл. — Видимо, на золотишко ты тоже не поведёшься.
Полунолдо промолчал. Перейдя реку по колено в воде через утопленный мост, путники пустились в галоп, и с первыми звёздами поскакали мимо домов из фальшивого жёлтого металла, сиявшего даже ночью. Блеска оказалось слишком много, внимание рассеялось. Когда впереди поднялись горы, наконец ставшие по-настоящему близкими, Майрил задал вопрос, который давно хотел озвучить:
— Другой дороги нет?
Ириссэ понимающе усмехнулась, а Келебрех расхохотался.
— Нет, — ответил он, — здесь непроходимый хребет. Говорят, его создали для Орлов Вала Манвэ, поэтому он не приспособлен для пересечения пешком. Но подняв столь неприступные горы, Вала Ауле нарушил главный закон Арды — мира, сотворённого для Детей Эру. Этот закон гласит, что все эрухини должны иметь возможность селиться, где им вздумается. Пришлось Вала Ауле открыть долину, сделав один-единственный проход через жилище Орлов.
— Дай угадаю автора легенды, — устало вздохнула принцесса.
— А вдруг не он?
Ириссэ и Келебрех посмеялись, Ломион снова почувствовал себя лишним. Понимание, что завоевать для себя место в Песне будет крайне тяжело, грузом надавило на плечи.
И в этот момент узкий проход между неприступных скал перегородили могучие ворота из стали.
***
Тьма и дождь налетели безумным, сбивающим с ног вихрем, но Эол не остановился и не стал искать укрытие. С ненавистью взглянув во враждебное небо, изгой побежал вперёд, думая только о цели.
— Кровью памяти моей обрызган город!
Кровью памяти моей!
Кровью!
Кровью.
Во вспышке молнии, сопровождавшейся страшным раскатом грома тёмный эльф увидел в просветы между деревьями широкое поле, а за ним — множество небольших домов.
— Кровью…
Примечание к части Песня «Орёл», А. Маршалл
Понимать без слов
Держа на защищённых кожаными наручами предплечьях пару орлов, лорд Ровал и его супруга Вилинэль остановились в центре главной площади Гондолина. Почти беззаботно улыбаясь, главы Дома Крыла смотрели на гуляющих, приглядывались к расставлявшим шатры мастерам и тем, кто собирался готовить угощения.
Белое дерево рядом со входом в жилище короля уже отцветало, слегка сероватые серёжки засохли и рассыпались на ветру тысячами крошечных звёздочек, падающих под ноги или по-своему украшавших наряды и причёски гондолиндрим.
— Белый город, белый город! — распевали сочиняемую на ходу песенку закружившиеся в хороводе эльфы. — Весь под белым полотном.
Очевидно, белый город
Околдован колдуном.
