«…за господином драгонарием убежала…»

Она потратила три часа, но восстановила абзац, как оказалось — лучше и не следовало:

«Всё равно ты, дурочка, вместо своего жениха за господином драгонарием убежала…» — и маленькая принцесса свалилась в плач.

Какой подлый, рассчитанный и замаскированный удар ниже пояса! Легко идти вперёд, когда тобой движет Мечта! А когда тебе небрежно бросают вслед: «Ах, вот до чего тебя довела чашка приворотного», что твоё счастье — дурман от колдовства, что тебе суждено протрезветь и убедиться в тщетности порыва⁈ — тут и опустятся руки, и себя, почувствуешь не готовой на подвиги героиней, а пылинкой ниже дорожной пыли. Она бросила письмо до следующего утра, пока не родилось в уме возражение:

«И настоящий и фальшивый любовный дурман сладок. Но след от дурмана развеется на следующее утро, уйдёт при первом же, протрезвляющем препятствии, а настоящая любовь — только крепнет, несмотря на все преграды. У меня были уже и разлука, и несчастье — а я по-прежнему таю от нежности, при мысли о Нём — это любовь, а не твоё зелье виновато!» — она произнесла это вслух, ходя туда-сюда по шатру, кивнула самой себе, а потом вернулась к чтению.

«…потому что. И Слава Будде, что не видела! До неё потом дошел слух, она без церемоний вошла ко мне, посмотрела на бедную девочку, и спросила: „А польза от этого была⁈“. И мне в первый раз в жизни стало стыдно…» — продолжалось письмо матери: «В самом деле, по уму-то, чтобы поймать злодеев, надо было понять, как яд готовился, из чего, каких реагентов, какие помещения и инструменты для него требовались — а не заниматься испытаниями. Ну, я не твой отец, мне простительно делать ошибки…»

«…и руки опускались: может, и не следовало искать этих неведомых злодеев? Тем более Кирэюмэ сам, в открытую, уже признал свою вину в покушении на тебя, а теперь, когда он бежал из столицы, со всей свитой, скорее всего все гнёзда его прихвостней захирели и засохли. Только твоя Ануш со своим непревзойдённым чутьём продолжала утверждать, что в столице что-то нечисто. Я возражала — может, шпионы и не селились там, ведь яд, оказывается, выдерживает и месяц хранения — за это время не то, что до Нагадо — до Даэны можно слетать туда и обратно. Или, если уж так припекло яду достать — до Лхасы, по земле как раз месяц дороги, если через Нагадо и Осаку. Так говорила я. Но, как оказалось, права была всё-таки Ануш…»

«…были знакомы с городом лучше меня. Они первым делом разделили карту на квадраты и стали думать, где бы они сами организовали гнёздышко. Во-первых, это должно быть не вызывающее подозрений место, чтобы досужему стражнику не пришло в голову поинтересоваться, чем они там занимаются. Грязные таверны и бордели сразу отпадали. Во-вторых, оно должно приносить доход, стабильный, но не очень большой — убийце ведь не сколько торговлей надо заниматься, сколько разведкой и тренировкой. Дворцы знати и мануфактуры со сложными ремеслами отпадали следом. В третьих, у них должно быть достаточно большое помещение, чтобы принимать гостей и укрывать сделавших своё дело. Правильно, не ведя светскую жизнь, ты никак ко дворцовым тайнам не подберёшься. И естественно, занятие такое, чтобы лишние гости не показались подозрительными. В четвёртых, их занятие должно быть связано с дворцом, с дворцовой жизнью, чтобы иметь повод бывать за Девятивратной Оградой, и выведывать нужную информацию. В пятых — у них должен быть повод часто ездить в Нагадо, чтобы связываться с Кирэюмэ — в том, что это была его работа, не сомневался никто. „И в шестых, — продолжила я — ниндзя, убитый Малышкой, пришел не из города, а с летучим кораблём с Юга…“. Вот такая я разрушительница теорий!..»

«…не меняло. Это маленько меня успокоило, но не совсем, хотя и не стала возражать — в конце концов, кто лучший шпион, если не суккубы⁈ Я только предупредила, чтобы были осторожнее — не дай Будда, по такой ориентировке ещё на иностранную разведку напорются! А они только смеялись и говорили: „Ну, будет и от нас тогда польза!“» — тут, царственная мать, забыла закрыть кавычки.

«…хорошо придумали. Старшая — не та, которая Ануш, а та, что помнится, мне когда-то волосья за малым не повыдирала — изображала из себя этакую „мадам“-погорелицу. Она возила с собой разнаряженую и напомаженную Ануш, и торговалась за неё со всяким встречным: мол, помогите, изверги дом родной сожгли, утешьте монетою, любимую дочь не пожалею — жалели её, ей верили! — знаешь, есть в ней что-то такое… А может, на красоту Ануш клевали — красивая девка была, что сделаешь… Две другие, то их охраняли, то, изображая из себя телохранительниц знатной дамы, (а ты ведь знатная дама — не надо было и притворяться), ходили по подозрительным додзё, записывались на наводкам старшей то на фехтование, то стрельбу из лука, икебану, чайную церемонию, даже на стихосложение — ты только представь! Правда, не везде пускали суккуб, тут пришлось твоих друзей из Гвардии подключить — жених твоей Томинары вдруг проявил такую страсть к изящной каллиграфии! А Уэно просто был вне себя от ярости из-за проигранной дуэли, и внезапно стал искать наилучшего наставника по боевым искусствам. Иногда они менялись, или ходили вместе с девчонками.»

«…плохой помощницей. Опять разразилась моя болезнь. Я между припадками-то имя своё с трудом вспоминала, какое уж там расследование! Боялась — однажды очнусь — и поехала крыша, будет теперь чокнутая императрица вместо чокнутой принцессы! Спасибо — совсем неожиданно вернулся Сэнсей, он и меня на ноги поставил, и Акико — запросто ведь можно вылечить, когда знаешь, что за яд.»

«…своим ходом. Как я и предсказывала, напоролись на сиддхскую резидентуру. (это господин Пак Чхванг, учитель каллиграфии — он вообще оказался сиддхой, представляешь?). Предупредили ребят во дворце, но до времени трогать не стали — чтобы не спугнуть главную дичь. Сэнсей, вмешавшийся в это расследование, не сколько помог, сколько помешал, пустив нас по ложному следу — он-то понял, что дело кончится убийством, и, как и следовало бодхисатве, постарался спасти жизнь, пусть даже жизнь предателя.»

Дочь императрицы взяла следующую страницу. От промелькнувших несколько раз подряд иероглифов имени Ануш, защемило сердце тревожным предчувствием:

'Пожалуй, не буду тебя утомлять рассказами про то, как они искали, и что