«…довели. Я всё-таки свалилась как раз, когда провожала Сэнсея. Он не мог задерживаться, спешил, надо было затягивать 'связку» — так мне сказали. Очнулась через пять часов. Лежу — хорошо мне! — и слышу плач рядом. Я недовольная — уж не по мне ли⁈ — оказывается, старая служанка из Дворца Цветочного Ветра сидела. Склонилась над скорописными портретами, разбросанными на моих коврах, и плачет: «Ой, дитятко, ох бедное…».

Я подняла голову, она поклонилась, задрожала, наверное, думала, что прогоню. «Ну, — думаю, — гнать-то зачем?» — и сказала: «Оставайтесь, не вам мне кланяться». Потом занялась утренним туалетом, а после, походя мимо, бросила как бы ненароком: «Вот, хочу узнать, не было ли чего неладно на свадьбе. А вы не помните⁈» — спросила, даже не надеясь на ответ. А она подняла глаза, и говорит, спокойно так, будто неделю готовилась: «Как же. Рука у неё была порезана…» — меня как копытом по голове! ' — и в самом деле, Кадомацу вспомнила — на свадьбе брата молодая невеста сидела с забинтованной рукой. Мать этого знать не могла — Мамору её не пригласил, а скорописи были позже исправлены, специально приходили художники, срисовывать руку уже сошедшей с ума молодой жены…

«Старая служанка рассказала мне, что рану её хозяйке нанесли совсем странно: однажды на улице дверку паланкина открыли, туда заглянул желтоглазый нищий, Ёсико хотела дать милостыню, но он как-то странно посмотрел на дарящую руку, и чем-то острым порезал („как нарисовал“ — так выразилась старуха) кожу.»

Третью Принцессу жутко передёрнуло: ведь и «её» ниндзя тоже был желтоглазым! Хотя, если честно, не столь редкий цвет для демонов — особенно в окрестностях Нагадо. Там, если вглубь гор, обитало целое племя, которое соседи, иначе, чем «желтоглазыми» не называли. У них ещё дети поздно ходить начинали…

«А ещё оказалось, что служанку приглашал ко мне Сэнсей — вот специально разыскал её перед отъездом. Ты подумай, а⁈»

Мацуко перевернула страницу:

'До тебя, наверное, уже доходили слухи, что я затевала настоящее расследование, тогда, после твоего покушения. Но в то время меня хватило лишь на дворец — и то так и не довела до конца. За Девятивратной оградой народу — что в каком городе, попробуй, всех проверь! А теперь ещё и нищий — значит, нужно искать злодеев и во столице. Я сдалась и обратилась за помощью.

Меня, дочка, напугало описание того нищего — желтые глаза! Уроженец Нагадо, клеймо предателя… И у «твоего» ниндзя, говорят, тоже были желтые глаза. Это так⁈ Напиши мне…

Господин Кадокава — начальник городской стражи, конечно, не посмел ослушаться меня, выделил несколько помощников, но стражники почти всё время были заняты — Управе Благочиния хватало проблем в столице, видела б ты, что там творилось после постоя войск!

Во дворце мне помогали твои друзья — Уэно и жених твоей Томинары — не хватало только переименованного Кариямы — ну, он тоже помог, со своей стороны. Чтобы не портить радость, не скажу пока, почему его не было во дворце. Но, понимаешь, даже стражники в городе чужие — при их появлении все лавочники уже навели порядок, всю грязь замели под половицы, умные воришки ещё за час сбежали. Я уж не говорю, что будет, если по городу проедут гвардейцы или мой эскорт. Нужен был кто-то, кто сможет быть незаметен, быть «своим» и возле дворцов и в весёлых районах. И тут я вспомнила о твоей Ануш…'

Кадомацу усмехнулась: посчитать, что дочь национальной героини Даэны, телохранитель обожаемой в городе принцессы, да и просто красивая девушка, останется в городе незамеченной! Воистину, так могла подумать только неискушенная в тонкостях быта столичной улицы северянка, которой мать, знакомая лишь с монашеской Лхасой, и оставалась. Дальше опять пошел рваный край:

«…написала. Боюсь, что даже чересчур напугала — рассказала, что в случае удачи убийцы с тобой было бы то же, что и с госпожой Ханакадзе — зато она сразу ко мне сорвалась. Да, признаться, суккубы вообще, не очень-то жалуют Порог Удачи — скорей всего её там ничего не держало. А я сама вернулась к исследованиям яда на оружии твоего ниндзя — с твоей свадьбы ведь собиралась, так и не закончила. Препарат так и стоял месяц в термостате — чудо, что не разложился. И видать, соображениями о том, что этот яд бы сделал с тобой, я так напугала себя, что опять свалилась в припадок. А может, что другое случилось — все отмалчивались, когда я пришла в себя.»

«…восемь дней. Припадок со мной случился как раз на восьмой. Так что открываю глаза — встаю, забыла, конечно, что до этого делала, захожу в свою лабораторию, а там какая-то девка незнакомая стоит — не узнала я твою Ануш, хотела уже огреть штативом, она мне вдруг оборачивается, и говорит: „Здравствуйте, госпожа императрица!“.»

«…куда деть…»

«…смеялись. „Вот, — говорит — И пришел бы конец от руки императрицы!“ А я решила с тех пор вести дневник — тем более, обнаружила среди своих бумаг полную формулу яда, которую, хоть убей, дочка, не помню, как записывала!»

«…золото, а не девка! Прямо удовольствие с нею работать. Никогда не спорила, хоть и умнее меня, но всегда всё делала правильно. Правда, терпения ей иногда не хватало…»

«…проверила. Ну, ты её знаешь — покойной Рейко родственница. Попросила поночевать со мной дня три, а как отвлеклась — впрыснула ей дозу. Волновалась все три дня, яд подействовал на последнее утро. Страх, как её выгнуло! Никто и поймать не успел — как выскочит за дверь, как полетит по коридору — и только по разбросанной одежде нашли на лестнице, голую, замёрзшую под сквозняком. Холод её в себя привёл.»

«…страшно было. И все бы поверили, что всё с тобой естественно! Терпела-терпела и не выдержала. Девочка сейчас что-то вроде зверёныша — ни слова, ни желания двигаться с кровати, только если кто-то из родных подходит…»

«… вчетвером еле удерживают.»

«…подумаю — ужасаюсь. Вот сейчас бы лежала вместо неё — ТЫ!!! О, Будда, не допусти такого! Спасибо, что ты уродилась в отца драчуньей — да отсохнет мой язык, если я ещё раз посетую на твои тренировки. А я-то на праздник пятнадцатой луны приворотным зельем тебя поила, чтобы сделать благосклонной к жениху! Нет, будить демона похоти в женщине воистину страшно, хорошо, что у меня ничего не получилось…» — «Так…» — подумала Кадомацу.