Маленькая принцесса долго не возвращалась к письму…

Вреднейший характер

Первой помехой для продолжения чтения стал совсем неожиданный посетитель. Она услышала, как оставленный братом хатамото при входе негромко разговаривает с кем-то, с трудом подбиравшим слова, потом полог откинулся, и, неловко улыбаясь, вошел — кто бы мог подумать? — Хасан!

— Я ходить… я шол… шэл…

— «Я пришел к тебе в гости!» — улыбнулась принцесса: — Ассалям алейкум, Хасан!

— Аллейкум ассалям, — вздохнул с облегчением башибузук.

— Проходи, давай, только осторожнее, не наступи на ковёр, он из расплавленной меди, сгоришь ещё невзначай! — с этими словами она спорхнула с ложа, и, запахнув покрепче полы своего мужского халата, наколдовала на гостя более надёжную изоляцию.

— Вау! — среагировал тот: — Так ты ещё и колдовать умеешь⁈ Как, кстати, теперь тебя называть?

— Зови меня Метеа, — назвалась она, пробуя новое имя на вкус: — Ты садись, не бойся.

Приглашенный, ракшас повалился на ковёр, скрестив под собой ноги и выставив коленки в залатанных шароварах. Демонесса опустилась напротив, на колени, красиво раскидав полы одежд.

— Уфф, ну и жара у тебя! — несмотря на двойную изоляцию, с него уже пот катился ручьями: — Неудивительно, что ты постоянно мёрз.

— Мёрз ла! — поправила его девушка, не без улыбки заметив, как взгляд товарища по оружию с большим конфузом для него нет-нет, да и соскальзывает вниз — где в вырезе слишком глубокого для женщины ворота виднелся край киля грудины и холмики грудей.

— Ну да… Нас вообще достали с Салахом и Касымом — как узнали что ты девчонка, так каждый спрашивает, как и сколько и в какой позе. Словно позабыли как ты пятерых голыми руками, а потом ещё сотню — копьём укладывал… ла… — он заметил, что пялится не туда, вскинул взгляд, и его глаза снова начали забег с нулевой точки: — Извини… Салах было, пытался прихвастнуть, но ему Касым истерику закатил, так что мигом раскаялся. А Теймур, говорит: (он изобразил голос сотника) «Так это же был Яван, он вас всех на празднике в грязи повалял, неужели ничего не почувствовали?». Это он — им так говорит.

— Правда что он погиб? — осторожно спросила дочь императора.

— Кто, Теймур⁈ — снова вскинул голову Хасан. У ракшасов глаза были неподвижно прикреплены — если он хотел на что-то глянуть, он не мог скосить взгляд, а должен был поворачивать голову. Из-за этого все попытки Хасана справиться с инстинктом казались ещё мучительнее.

— Да Теймур-ата нас всех переживёт!

— А мне сказали, что наш командир умер — я подумала на него…

— Нет, ты чего, это эмир умер — затёрло меж нашей линией и вражеской лавой, впереди вздумал пойти!

— Так значит, я у вас буду эмиром, выходит?..

— Ты⁈ Эмир⁈

— Ну да, мне сказали, что, как выздоровею, поставят над вами, вместо погибшего командира. Я думала — Теймура.

— Слушай, так ведь для нас… Вау, ребята-то как обрадуются! — он протянул руки, чтобы обнять, спохватился, вспомнив, кто перед ним, быстро оглядел девушку с ног до головы, задержавшись на лице, груди, плечах, крыльях и бёдрах, понял что делает, густо покраснел и, выругавшись: «о, шайтан!», отвернулся.

— Хасан! — позвала его принцесса.

— Извини, пожалуйста, Яв… то есть Мет…

— Метеа.

— Извините, Метеа-ханум, я больше так не буду…

— Хасан, я, что для тебя, такая страшная?

— Да нет, что ты! — сразу же обернулся ракшас и снова густо покраснел, отводя взгляд: — Просто Яван мой друг и вдруг он оказывается девкой… а я — мужик и… странно…

— Будешь так стеснятся девушек — никогда тебе даже твоя мать-сваха невесту не подберёт! Придётся тебе солдатика искать как Салаху!

— Ты что! Нет! — испугался Хасан.

— Ты тоже мой друг. Разве я могу обижаться на того, кто дважды спас мне жизнь⁈ И вообще ты уже меня видел голой. С чего ты взял, что меня твои взгляды смущают?

— То есть⁈ — Хасан вопросительно вскинул брови, уже откровенно глядя на ворот халата.

— Нетушки, — засмеялась принцесса, нарочно крепче запахиваясь: — Но так смущаться меня не стоит.

Хасан сразу засобирался:

— Так что ребятам-то передать?

— Что всё хорошо, и пусть ждут нового эмира. Я дня через три к вам залечу. Тогда, наверное, и приму командование.

— Ты заходи ещё, можешь не один!

— Всю сотню приведу, только жди! — шутливо огрызнулся башибузук и вышел из палатки.

Мацуко откинулась на матрас и вдруг неизвестно чему рассмеялась. А вдруг ещё и Хасан в неё влюбился⁈

— Госпожа⁈ — спросил её голос с порога:

— Может я зашел в неудачное время⁈

Кадомацу недовольно подняла голову — ещё один посетитель не дал ей вернуться к материнскому письму. На этот раз это был господин Гонда — слепой массажист брата, которого Принц-самурай, не всегда отказывающийся от всех удобств, довольно часто возил с собою. Девушка знала прикосновение его мягких пальцев, со спиленными и скругленными когтями, с раннего детства — ведь он был подарен императору предыдущим наместником Осаки, в честь рождения второго сына, как специалист по массажу детей, и с тех пор, не одну тысячу раз разминал уставшие мышцы принцев и принцесс, в особенности — младшей, обожавшей длительные полёты над горами. Собственно, его-то она и ждала, после горячей ванны коротая время за чтением письма:

— Нет-нет, Гонда-сан, как вы могли подумать! Я только вас и жду, приступайте немедленно! — она распустила пояс, на мгновение обнажившись перед слепцом, и улеглась на живот, прикрыв ноги сброшенным до пояса халатом.

— Я просто столкнулся в дверях с каким-то юношей, судя по акценту — ракшасом, и слыша радость в вашем голосе, подумал так, Госпожа Третья. Ваш отец был бы недоволен подобными знакомствами.

— У него тоже есть друзья-ракшасы. И даже наги, призраки, не говоря о суккубах. А я, что, не могу⁈ А, господин Гонда⁈ — спросила она, чувствуя, как под пальцами опытного массажиста размягчаются задеревеневшие от долго бездействия мышцы.

— Ваша воля, госпожа Третья. В конце концов, я всего лишь раб.

Демонесса заулыбалась:

— Как тебе у Мамору? Не скучаешь по дворцу? — когда