Шрифт:
Закладка:
– Вы ему сообщили?
– Да.
– Ну и?..
– Мы с ним поженимся.
Я поймала себя на том, что счастливо улыбаюсь. Такое вот простое заявление о намерениях. В нем в сжатой форме содержалось все, чего я хотела, и теперь я могла некоторое время не думать о буре, которую поднимет наше решение, буре грозной и мрачной, как хмурые черные тучи, которые сейчас окутывали Виндзор.
– Мы с Оуэном поженимся.
Алиса сперва задохнулась, а когда пришла в себя, сказала именно то, чего я от нее ожидала:
– Вы не можете этого сделать. Это будет нарушением закона. Ваш сын еще недостаточно взрослый, чтобы дать согласие, и Королевский совет тоже будет против. Глостер позаботится о том, чтобы они не согласились на ваш брак ни при каких обстоятельствах. Так что закон решительно против вас, миледи.
Я сцепила руки перед собой и произнесла спокойно и расслабленно:
– Тогда я сделаю это без согласия Юного Генриха и Совета. Я проигнорирую закон. Он несправедлив, и я не стану ему следовать.
Я все еще чувствовала на губах тепло поцелуев Оуэна. Сейчас я готова была противостоять всему белому свету и могла бы бросить вызов любому, кто встанет у меня на пути. Любовь наделяет человека удивительной, несокрушимой силой.
– Глостер наверняка предпримет меры, чтобы вас остановить.
– Тогда я ничего не скажу Глостеру.
Мне казалось, что все очень просто; тем не менее где-то в глубине моей души таилась легкая тревога. Может быть, я все-таки безумно наивна? Ответа на этот вопрос я не знала, но мне было все равно. Я ступила на избранный путь и уже не сверну с него.
– Даже если Глостер не покарает вас, – продолжала настаивать Алиса, – он может отыграться на Оуэне Тюдоре.
Моя скрытая тревога перешла в атаку. Способна ли я сознательно навлечь беду на любимого человека? Нет, не способна. Но иначе мне придется жить без него, а этого я допустить также не могла.
– Готовы ли вы рискнуть? – спросила Алиса.
– Я должна это сделать, – сказала я, уверенно взглянув на нее. – Мы приняли решение. И если понадобится, встанем вместе против всего остального мира. Наш ребенок будет рожден в законном браке.
– Что ж, благослови вас Господь, миледи. Я буду молиться за вас.
Итак, мы с Оуэном обсудили, как будем действовать дальше. Много времени нам на это не потребовалось – не больше, чем длится один поцелуй. Если мы поженимся, то будем целоваться средь бела дня на глазах у всего двора в Виндзоре.
Какой смысл скрывать скандальный брак между вдовствующей королевой и ее дворцовым распорядителем? Зачем нам тайные церемонии, если мы хотим жить вместе открыто, как муж и жена? И к тому же о какой секретности может идти речь, если во мне уже растет наш ребенок? Я могла бы скрывать свое интересное положение под пышными платьями с высокой талией еще несколько недель, но не вечно же; а так этот ребенок родится с честным именем. Мы поженимся прямо сейчас, и будь что будет – «к черту последствия», как выразился Оуэн.
– Мы сделаем это перед лицом Господа и людей, – заявил он. – Я не стану прятаться за вашими юбками, Екатерина. Мы с вами не будем опускаться до тайных ритуалов, из-за которых потом могут поставить под сомнение легитимность нашего союза. Мы станем мужем и женой со всеми необходимыми подтверждениями законности нашего брака.
Он что, думал, что я предпочту провести церемонию в секрете, темной ночью, без свидетелей, в присутствии одного лишь священника? Значит, Оуэн недостаточно хорошо меня знает. По крайней мере, пока что не знает новую Екатерину, выпорхнувшую из-под крыла, которым он меня защищал, окончательно оперившейся. Но очень скоро у него появится возможность узнать меня получше.
– Никто никогда не сможет назвать вас любовницей Оуэна Тюдора, – продолжал он.
– Никто никогда.
– Вы так думаете? Глостер попытается во что бы то ни стало объявить наш брак недействительным. Но, как говорится, «предупрежден – значит вооружен», так что мы не оставим ему никаких зацепок. Я возьму вас в жены на глазах у обитателей этого проклятого дворца и буду этим гордиться.
– Я тоже буду гордиться тем, что взяла вас в мужья. Я не стану унижать нашу любовь и свое положение, крадучись темными коридорами и прячась под плащом и вуалью, чтобы тайно провести ночь с мужем, словно дворцовая потаскуха, – отвечала я.
Моя прямота удивила Оуэна, и он рассмеялся.
– Да, восхищения это не вызвало бы.
Обсуждать тут было нечего, поэтому мы больше не говорили, а сделали, организовав все спокойно и без лишней шумихи. Кто бы мог нам помешать? Что же касается разрешения моего сына, то я не посвятила Юного Генриха в свои планы. Он поступил бы так, как велели бы ему Глостер и Королевский совет, поэтому я не стала обременять мальчика столь сложным решением. Относительно же законов этой страны, которыми Глостер манипулировал по своему усмотрению, – что ж, мое желание выйти замуж было гораздо сильнее уважения к ним. И я не считала себя обязанной их придерживаться.
– Достаточно ли крепка ваша любовь ко мне, чтобы сделать это? – в последний раз спросил Оуэн, когда мы с ним уже стояли на пороге часовни. – Вы действительно готовы лицом к лицу встретить презрение нации?
– Да.
– Тогда, что бы ни случилось, я останусь с вами до конца.
– А я останусь с вами.
– Если так, давайте же это сделаем. – Он с чувством поцеловал меня. – В следующий раз я поцелую вас уже как свою законную жену.
Мы обменялись клятвами под сводами великолепной часовни Святого Георгия в Виндзоре, в клиросе, построенном королем Эдуардом Третьим, чувствуя на себе дыхание исторического прошлого. Торжественной церемонии не было – лишь скромный праздник наших любящих сердец. Оуэн был одет в тунику из богатого темно-синего дамаска, который я ему когда-то подарила, но золотой цепи дворцового распорядителя на нем не было. Сегодня он не был моим слугой и больше никогда им не будет. Следуя женским предпочтениям, я надела свое любимое платье; на нем не было ни дюйма золотой парчи или отделки из меха горностая, которые подчеркивали бы мое королевское происхождение. Геральдические львы и лилии в моем наряде также отсутствовали, а волосы под вуалью были распущены, как у невесты, выходившей замуж впервые.
Я не стала оправдывать свой выбор, смело встретив взгляд Оуэна, и в очередной раз восхитилась его впечатляющей
