- А как вы оказались здесь?

Он посерьезнел и сказал одно очень понятное слово:

- Чернобыль.

- Ох.

Шутливая непосредственность в разговоре пропала. Слава, выдавив из себя улыбку, сказал:

- Юля говорит: «До сих пор помню кислый вкус во рту», а мама смеется: «Что ты можешь помнить, тебе было два года».

- Они жили в Припяти?

Слава покачал головой:

- Нет, но рядом, в поселке. Их не эвакуировали, и родители уехали сами, перестраховались. Они не верили, что безопасно там оставаться. И вообще не верили, что безопасно где-то рядом, в Киеве там или в Беларуси. А в Новосибирске жила мамина сестра.

Лев вздохнул, не зная, что сказать.

- Ну… хорошо, что всё обошлось.

Тут же отругал себя за эту фразу: что обошлось-то? Столько людей погибли. Он решил поменять тему:

- В общем, тайна имени Микиты раскрыта. А то заливал мне, что сам придумал.

- Правда сам! Я же не виноват, что кто-то до меня придумал! Ну а я типа… пе-ре-при-ду-мал! – по слогам произнёс он.

Лев накинул пиджак на плечи и подошел к кровати за прощальным поцелуем. Слава пах цветочными пряностями, акриловыми красками и – самое главное – прошедшей ночью. Прежде чем поцеловать его, Лев ткнулся носом в щеку, вдохнул запах влажной кожи, прошептал на ухо: «Я люблю тебя» и только потом – коснулся губами любимых губ.

Разомкнув поцелуй, он услышал Славин шепот:

- И я люблю тебя, Лёва.

Он замер, услышав непривычное имя, и не сразу решил, как ему среагировать. Поймав растерянный взгляд, Слава умоляющим тоном попросил:

- Разреши так тебя называть.

Слава без всякого разрешения называл Льва этим словом прошедшей ночью: выдыхал, стонал и шептал именно эту форму его имени. Тогда Лев не обратил внимания – было не до этого – но теперь удивился, услышав просьбу.

- Мне не идёт это имя.

- Очень идёт, - возразил Слава. – Моё любимое имя.

Он так это сказал, с такой нежность – моё любимое имя – с какой обычно сам Лев думал об имени Славы. Слава.

- Хорошо, – Лев улыбнулся. – Разрешаю. Только тебе.

Он отдал Славе второй комплект ключей, рассказал, что можно поесть («Всё, что найдешь»), показал, как пользоваться кофеваркой и со словами: «Считай, что тоже здесь живёшь», ушел на учебу.

День тянулся медленно: не получалось сосредоточиться на учебе, в голове постоянно крутились мысли о Славе, о прошедшей ночи, о том, как он сказал: «Лёва», о том, увидятся ли они вечером или уже только завтра. Остро хотелось рассказать кому-нибудь, да хоть всем подряд, о том, что между ними произошло. Вообще всем – даже тем, кому точно не нужно было об этом знать. Например, преподавателям. Его спрашивали на семинарах, а он отвечал, и даже правильно отвечал, а в мыслях тем временем: «Вы хоть знаете, что я делал сегодня ночью? Да если бы знали, вы бы сдохли от зависти…» Он сам удивился этой перемене в себе: раньше он ни за что бы не посчитал, что кто-то может умереть от зависти, узнав, что он занимался сексом с парнем. Ему казалось, всё как раз наоборот: это не предмет зависти, а предмет стыда, то, что нужно скрывать как можно тщательней. Но Слава… Слава так хорош, разве кто-то в силах осудить его за эту любовь к нему? Он уверен: если бы они знали Славу, они бы его поняли.

После пар он встретился с Кариной: и потому, что нужно было забрать обещанный подарок, и потому, что очень хотелось поделиться подробностями прошедшей ночи. Она поверещала от радости за него (и он опасливо оглянулся, потому что они встречались в тихой кофейне), сказала, что «всё это», конечно, странно, но если их «всё это» устраивает, то почему бы и нет.

- Что странно? – нахмурился Лев, задетый такой оценкой.

- Ну, это всё-таки… не совсем секс. Мне кажется, кто-то из вас рано или поздно должен уступить.

Он с жаром заспорил:

- Что значит должен? Это что, повинность какая-то? Секс – это способ общения партнеров друг с другом, и люди в паре сами решают, какой способ подходит именно им!

Карина посмотрела на него с любопытством:

- Это твои слова?

Лев сложил руки на груди и обиженно отвернулся к окну: почему она сомневается? Он что, кажется таким тупым?

- Славины вообще-то, - проворчал он.

Карина, сглаживая конфликт, согласилась с ним, и напомнила, что пришла сюда не для того, чтобы спорить, а для того, чтобы дарить подарок. Лев вспомнил, что подарок должен быть «интимным», и ещё раз посмотрел по сторонам, пока Карина что-то вытаскивала из сумки.

Она положила перед ним официальный документ в прозрачном файле («в мультифоре» - как говорила сама Карина, и Льва каждый раз передергивало от этого слова). Он вгляделся в заголовок и растерянно повернулся к Карине.

- Что это?

- Договор дарения.

- Я это прочитал. Но что это?

- Я хочу подарить тебе квартиру, в которой ты живёшь. Тут всё заполнено, осталось вписать твои паспортные данные.

Лев оторопел от такого поворота, забыл, где они находятся и громко произнёс вслух всё, что подумал:

- Чего?! Подарить? Ты с ума сошла? – заметив, как к ним обернулись с соседних столиков, он снизил тон и, прокатив по столу документы обратно к Карине, сказал: – Я не могу это принять.

- Почему? – искренне не поняла она.

- Это слишком дорогой подарок.

Карина пожала плечами:

- Мне она бесплатно досталась.

- Это не значит, что она ничего не стоит.

- Какая разница, что она стоит? – не поняла Карина. – Я хочу подарить её тебе. Моя квартира, что хочу, то и делаю.

- А как же ты?

- У меня есть квартира.

- С мужем, - напомнил Лев. – А если вы разведетесь?

- Если мы разведемся, я полечу в Грузию к другой своей квартире, - усмехнулась Карина. – Лев, не беспокойся за меня.

Он вздохнул, не зная, как объяснить то дурацкое положение, в которое она его ставит.

- Карина, я взрослый человек, - начал он. – Я сам могу заработать.

- Во-первых, ты еще учишься, – ответила она. – Во-вторых, ты будущий врач, и это звучит бедно, –тут Лев попытался заспорить, что будет реаниматологом, но она