- Живой... вроде как.

- Отползи-ка в сторонку, пока на лицо не села.

Капитанша стала сползать вниз. Давид и Родион - за нею.

Покончив со спуском, весь их квартет оказался в невысоком треугольном помещении. Одну из стен укрывали переплетения шлейфов, другую занимали устройства с вереницами диодов. Третья же всецело состояла из квадратных «метр на метр» металлических пластин, на каждой из которых чернели уже знакомые точки. «И снова шрифт Брайля, - Родион осторожно прикоснулся к ним. - Неужто мы достигли истинных пределов Дронариума?» Скользнув по прямоугольным граням обшивки, его взгляд застопорился: блеснули кислотно-золотым отливом шляпки шурупов. Вооружившись мултитулом, капитанша принялась их выкручивать. Шурупы падали и тут же закатывались в складки кабельных узлов.

- Хочешь сказать, всё это тебя совсем не смущает?.. - спросила Людмила, сменяя руку. - Все эти провода, тоннели, адаптеры. Какая-то киберпанк-тюряга, а не храм Квазара... Я тебя не осуждаю, Димка: свет Дронариума нормально так даёт по мозгам. Всем на всё становится пофиг. Люди кажутся такими спокойными, заключёнными в самих себе. Но!.. вот ты поблуждал в тёмных застенках этой богадельни, и твой котелок уже начинает работать, как в старые добрые. Так ведь, м-м-м?.. А сердце?.. Кажется, оно вот-вот начнёт биться, да? Свет Квазара не излечивал вас. Всё это время он вас усыплял... Дронариум - это город-людоед; не чистилище, но чудовище, которое высасывает души, а нам скармливает останки наших предшественников. Что на это скажешь, малый? Или будем и дальше отрицать очевидное?

Дмитрий промолчал, и Людмила самодовольно ухмыльнулась. Давид нетерпеливо ёрзал у них за спиной: он всё хотел помочь, но не знал, как. И вот из отверстия выпал последний шуруп. Подхватив пластину за край, капитанша принялась тянуть её на себя. Тщетно.

- А ну помоги.

На пару с лейтенантом дело заспорилось. Пластина выползала из стены нехотя, по чуть-чуть, словно заклинившая картотечная полка. Из щелей радостно засвистел ветер свободы. Зашелестели волны, загрохотал металл. Стоило кубу толщиной со стиральную машину упасть на провода, как все четверо разом прильнули к проёму.

- Ого, ну и высотень, - с удивлением гаркнул Мариус.

Пред ними открывалась обширнейшая панорама. Внизу бушевали волны - Родион сразу заметил, что они откатываются от берега ровно наоборот, нежели должно. «Дронариум в Реверсе. Хоть в чём-то те лживые манускрипты не врали». Постройка, в которой находился их отряд, двигалась поодаль от береговой линии и возвышалась над водой минимум на полсотни метров. По бокам перебирали шарнирами вереницы механизированных лап. Длинные, инсектоидные, похожие на конечности водомерок пары ног одной стороной рассекали воду, другой - топтали прибрежный песок пустыни. Складывалось впечатление, что беглецы находятся под брюхом ползущей сороконожки размером с мегаполис. И вновь повеяло чем-то горелым, на этот раз с примесью соли. Людмила похлопала лейтенанта по плечу:

- Придётся прыгать.

- Нет... я не смогу... - запротивился Дмитрий. - Не смогу.

- Сможешь, дружок. Солдатиком, как в детстве. Надо всего-то сигануть вниз.

- Вы высоту видели? Мы ж разобьёмся к хуям. Вода ошибок не прощает.

- Просто делай, как я.

Намотав сумку на шею, Людмила выбралась в проём. Ухватилась за края и свесила ноги вниз. Когда она оглянулась, Родион увидел в её широко распахнутых голубых глазах что-то новое. Что-то переменчивое, чего он до сих пор не замечал либо же это «что-то» до сих пор от него ускользало... что-то среднее между тоской расставания и радостью долгожданного отпуска. Опустив руки по швам, Люда сиганула вниз. Белая точка стремительно удалялась, а затем скрылась в пучине волн. От волнения Родион даже задержал дыхание. Десять секунд. Двадцать. Когда счет пошёл на третий десяток, белая фигурка вынырнула поплавком.

- Да, сука! Да, да! - радостно воскликнул Мариус, тряся Родиона за рукав робы. Монах и сам еле сдержал эмоции; кто бы мог подумать, что можно вот так вот переживать за судьбу мертвеца. Только сейчас он в полной мере смог понять людей, которые волнуются за героя, пересматривая любимый фильм. Помявшись, Дмитрий последовал её примеру. Перелез через проём и посмотрел вниз: от этого вида его глаза едва не начали закатываться. Ударив себя кулаком в грудь, он издал боевой клич и шагнул в объятия полёта.

- Думаю, теперь наш черёд, - сказал Мариус.

- Не страшно?

- А чего бояться-то? Мы ведь во сне, травмы нам не грозят.

- Тогда вперёд, а я за тобой.

Смело и напористо, точно два бывалых десантника, они выбрались в окно и спрыгнули в воду. Родион летел, и ему не было страшно; он вспомнил, как в юношестве ему часто снился один и тот же сон. Словно он откуда-то падает - то ли через парапет крыши, то ли с балкона - а затем с огромным ускорением летит вниз. И каждый раз он просыпался за миг до приземления. Тогда Родион настолько привык к этому сну, что ему было совершенно нестрашно оказываться в нём; он знал, что обязательно проснётся. Вот и сейчас он просто наблюдал за тем, как стена громыхающих волн приближается, и даже не пытался сгруппироваться. Лишь когда тело вошло в воду, а сон не прекратился, он начал барахтать руками. Всплыв на поверхность, Родион вдохнул полной грудью. Брызги заливали глаза. Вода вела себя странно, и не только потому, что волны относили его назад, от берега, а потому что она ещё и подталкивала его вверх, словно на нём был надет спасательный жилет. Давид барахтался рядом. Сверху на них ниспадала огромная тень.

- Ты как, дедок?... тьфу... - Мариус выплюнул воду. - До берега доплыть сможешь?

- Кхе... кхех... постараюсь.

Показав большой палец, Давид поплыл брасом; Родион же поплыл собачкой. Роба прилипала к коже. Стесняла движения. Медленно, но верно охристая полоска берега приближалась. Вскоре монах стал доставать ногами до дна. Выбравшись на песок, он обессиленно рухнул на колени. Но не успел он даже отдышаться, как роба высохла - вода испарилась из ткани, словно её просушили феном. Подковыляв к монаху, Давид плюхнулся на пятую точку:

- До чего же причудлива эта реверсивная физика, - он указал на океан. - Под стать самому Дронариуму.

Обернувшись, Родион аж привстал: над гладью воды возвышалась гигантская железная улитка. Трудно описать её размеры; она занимала едва ли не весь горизонт. Наклонённый конус раковины загораживал солнце; под ним находились хитросплетения несущих конструкций. Вся эта громада передвигалась на тысячах антенноподобных ног. На