пихни, подтолкни его кто - и он упадёт, разбившись хрустальной статуэткой. И вот в пробирку шагнул первый ряд призванных. Крохотные фигурки полетели вниз подобно брошенным в кострище плетёным человечкам. У них не было даже миллисекунд, чтобы осознать падение и ухватиться пальцами за воздух - обугленные дочерна тела рассыпались пеплом. Из облаков праха выскальзывали светящиеся фантомы - такой же фантом когда-то вёл Родиона в храм. Духи вливались в неистовую пляску белизны, а затем утопали в недрах планетарного зазеркалья. Родион смотрел, как сгорают люди, и его глаза щипало - из них хлынули слёзы обиды, несправедливости и презрения к самому себе. Он наблюдал, как раскачивается ударник колокола, и не мог пошевелиться. Души сожжённых кружили вихрями. На конфорке скапливались горы пепла; то же происходило сейчас и с мыслями Родиона. Его надежды полыхали в этой цилиндрической колбе. Там же полыхала и его построенная на лжи вера. Семьдесят лет сомнений и разочарований.

Вся жизнь - мистификация?

Обман на обмане.

Свет становился ярче. Пропал холод, остался лишь жар стыда.

«Я не просто глупец; всё это время я был слепой марионеткой. Пособником бесчеловечной бойни».

Подтерев слёзы рукавом робы, Родион обернулся - он собирался припасть к коленям Давида и Людмилы, дабы взмолить их о прощении. Он был готов на любые уговоры, любые унижения, лишь бы они поверили, что он не причастен к этому аду, и встретили его сочувствием. Он был обманут, как и все эти несчастные мотыльки. Он сам такой же мотылёк, разве что слепой втройне. Давид глядел на архимандрита безо всякого выражения; без злобы, но и без сострадания. Присутствовала в его карих глазах тень жалости, но Родиону было достаточно даже этого. В пальцах Людмилы поблёскивал затёртый мультитул.

- Слёзы? - вкрадчиво спросила она. - Ты так проникся моим печальным опытом?.. или тебе тоже навешали на уши лапши?

- Это не ваше дело, - отрезал Родион.

- Теперь уже да, - Люда кивнула на противоположный конец галереи. - Нам туда, мотылёчек.

Цепляясь на перила, Родион стал шаг за шагом обходить цилиндр. Вдали платформы показался худощавый силуэт: невысокий мужчина в синем твидовом пиджаке и широкополой шляпе. Родион впал в ступор. Мысли спутались в намертво затянутые узлы. Всё его понимание вселенной и осознание человеческой судьбы утратило смысл. Ютака Синигава? Да, тот самый упрямец, уговоривший Тхонми отправиться на Южный полюс и попытаться одолеть Гвонву. Родион мог поклясться, что это был именно он. Придерживая смартфон на уровне губ, Синигава-старший вёл диалог в тоне всевластного спонсора:

- Как часто вы запускаете экстрактор?

- Каждые три реверс-недели, Синигава-сан, - голос собеседницы шёл из динамиков на платформе. - Согласно рассчитанным отделом энергетики алгоритмам поступлений, этот график является наиболее оптимальным.

- Поступления подопытных должны волновать отдел энергетики в последнюю очередь, мисс Вонг. Вы прекрасно знаете, что у нас катастрофически мало времени, и с каждым часом его становится всё меньше. Мой вопрос: возможно ли запускать экстрактор чаще?

- Полагаю, что да. Загвоздка в том, что непропорциональная убыль населения Дронариума может повлечь за собой ненужное внимание Квазариан.

- Увеличьте обратный поток параллаксовой энергии настолько, чтобы у Квазариан вообще не возникало никаких мыслей. А экстрактор запускайте в два раза чаще. И настоятельно прошу: держите меня в курсе касательно поступлений. В случае нехватки подопытных отдел ноосферы откоррелирует диапазоны захвата. Если тех, кто не ценит свою жизнь, будет недостаточно, мы включим в систему безнадёжно больных. Коль уж Господь оставил этих людей на произвол судьбы, то им лучше не возвращаться в этот мир. Вопросы есть?

- Вопросов нет, Синигава-сан. Энергия параллакса - наш путь к спасению.

- Энергия параллакса - наш путь к спасению. До связи, мисс Вонг.

Если до этого Родион цеплялся хоть за какое-то оправдание происходящего, то теперь он сдался. Сдался окончательно. Разбит в пух и прах. Присев на край мостка, монах облокотился на перила и свесил ноги. Он безразлично разглядывал носящиеся по колбе пучки света и сгорающих людей. Слёзы расплывались люминесцентным огнём. Поначалу Родион даже подумывал сигануть вниз, да только какой в этом смысл?.. Не бред ли - убивать себя в чужом сознании? Стыдливый акт вопиющей беспомощности. Да и... теперь умирать в разы страшнее. Куда попадёт душа и какие аспекты будут учтены при выборе её дальнейшего пути? Родион больше не видел смысла искать ответы на эти вопросы. Он теперь вообще ни в чём не видел смысла. Совершенно ни в чём. Какой может быть смысл в мире, у которого нет Господа? А даже если он и есть - какой смысл в мире, Создатель которого допускает подобное?

- Я верну тебя, Таке, - твёрдо проговорил Ютака, покручивая обручальное кольцо.

Люди летели и сгорали. Пепел ниспадал бурыми, похожими на мотыльков, хлопьями. Пламя разгоралось всё ярче, а зарево становилось всё плотнее. Казалось, огромная колба вот-вот лопнет от заполняющей её сверхэнергии. Зеркала задребезжали подобно люстре. Задрожали могучие своды, заходили ходуном перфорированные этажерки.

- Я верну тебя, Таке. Верну, ты только дождись.

Завращались головки болтов, словно кто-то невидимый выкручивал их разводными ключами. По пробирке побежала трещина. Затем ещё одна. Лучи рвались к Родиону, и он безвольно протянул к ним ладони. Стекло колбы разлетелось роем слепящих осколков.

* * *

Все трое сидели на одной из скамеек Залы Ожидания. Виселиц и след простыл. Кто-то из местных прогуливался по дорожкам из жёлтого кирпича, кто-то лежал на траве, нежась под лучами купольного фонаря. Выходящие из Покоев Прибытия неторопливо рассеивались по атриуму. Тихо пощёлкивали табло Исповедален. Людмила держала в руках крохотный блокнотик. Украдкой поглядывая на снующих рядом детишек, она делала заметки. Давид запустил пальцы в бороду и повернулся к Родиону:

- Выходит, тебя обманули? Квазариан обманули?

- Выходит, что так, - совершенно разбитый, Родион был полностью погружён в мысли. В его голове происходило что-то вроде судебного процесса. В центре зала - он в качестве обвиняемого. Жалкий, сгорбившийся; воняющий потом, пластиком и дымом. Вокруг - прокуроры, осыпающие его бесконечными обвинениями. Они вываливали на него улику за уликой, факт за фактом; от шрифта Брайля до стеклянной