Шрифт:
Закладка:
Даже спустя столько лет после той войны, ни сайхеты, ни пустынные племена, несомненно, под давлением первых, не хотели делиться картами ни за какие коврижки, хотя многие просто-таки облизывались, видя предлагаемые товары, но как только речь заходила о картах – сделка закрывалась на том, что есть.
С другой стороны, согласно тому же Договору, сайхеты не имели права залетать за линию, очерченную теми же Чёрными Столпами, а в этом смысле пограничники получили некоторое преимущество. Впрочем, сайхеты и так предпочитали лишний раз не поднимать свою авиацию в воздух.
К тому же Договор не затрагивал вопросы космического пространства, чего не учли законники сайхетов. Это было удивительно, но это так – они даже не подумали о том, что одна из сторон может построить космодром и запустить исследовательский спутник, и возможно, что даже не один, и тогда поверхность планеты окажется, как на ладони.
Да, сайхеты и их союзники, когда поймут, что мы строим, попытаются оспорить такие действия. К бабке не ходи, оспорят! Вот только предъявить им будет нечего: всё в соответствии с Договором. Принцип «что не запрещено, то разрешено» действует даже здесь, сколь бы запутанным не было местное юридическое пространство. И тут стоит сказать спасибо тому, что они те ещё законники.
Будем надеяться, что нам удастся убедить их в том, что это не принесёт им вреда (скорее всего, убедим), ну и заодно поделимся информацией, в качестве жеста доброй воли, так сказать, благо у сайхетов хватает проблем на других границах их обширного государства, если здешнее политической устройство вообще можно так назвать.
Дело осталось за самым малым – достроить чёртов космодром, в чём, если честно, были большие сомнения. Поначалу шедшая бойкими темпами стройка, сейчас откровенно застопорилась и люди занимались больше тем, что не давали развалиться тому, что уже успели возвести. К тому же периодически приходилось отстреливаться от дайхеддов, которых с какого-то перепугу вдруг серьёзно заинтересовали постройки будущего космодрома. Полковник даже начал подозревать, что дело вовсе не в самих кочевниках. Периодические набеги не то чтобы представляли реальную опасность, но заставляли изрядно нервничать, постоянно держа в напряжении тамошний гарнизон, а заодно заставляя реагировать авиацию.
Когда генерал Евстафьев вошёл в кабинет, то застал полковника Смирнова погружённым в свои мысли. Он сидел в кресле, а прямо перед ним на письменном столе среди аккуратно сложенных документов стояла бутылка прозрачного стекла, напоминающая небольшой графин без граней, и заполненная каким-то красно-золотистым песком. Сверху сосуд был впритирку закупорен такой же стеклянной пробкой.
Песчинки поблёскивали в свете люминесцентных ламп, которыми освещался кабинет, и, вроде как, еле заметно двигались в бутылке, чего от, казалось бы, обычного песка ожидать, совсем не следовало. Может быть, всё дело было в том, что это был не совсем обычный песок, да и не песок вовсе?
Генерал только кивнул полковнику, не требуя вставать из-за стола и отдавать честь. Сейчас, не на публике, можно было обойтись без лишних формальностей, учитывая, сколько всего они вместе пережили. А пережито было воистину немало. Там на целую книгу наберётся, а то и на несколько увесистых томов, Конан Дойл бы вместе с Майн Ридом обзавидовались.
- Опять ты вытащил эту гадость из сейфа? – спросил, поморщившись, генерал. Он даже притормозил в дверях, когда увидел бутыль. – Нет тебе покоя! Эта гадость должна быть в отделе РХБЗ под семью замками, а ты её у себя в кабинете хранишь!
Полковник поднял глаза на Евстафьева.
- Садись, раз пришёл, в ногах правды нет, - он подпёр кулаком подбородок, рассматривая бутылку с красной субстанцией. – Почему-то тянет посмотреть, когда мысли не клеятся.
- Удивительно, - произнёс генерал, присаживаясь напротив. - Они не могут разгрызть стекло, а ведь это единственное, что сдерживает их от того, чтобы сожрать нас. И остались бы от нас одни лишь белые косточки.
- Насколько помню, стекло - не единственное, что их сдерживает, - ответил полковник. - Аморфная структура, так кажется, нам объясняли. Только вот там, - полковник показал рукой куда-то вдаль сквозь стену кабинета, - есть незримая преграда, которая не позволяет им расползтись по всей планете. Даже страшно представить, что будет, если они смогут её преодолеть.
Евстафьев взял со стола полковника какую-то паку и наискось пробежал глазами по документам, закрыл папку, положил обратно.
- Здесь, за пределами периметра, они хотя бы не такие опасные, - сказал он. – До сих пор в голове не укладывается, как то, что их сдерживает, делает их же намного опаснее. Кстати, что там по Чёрным Столпам? Что-нибудь новое появилось? Раскопали твои голованы что-нибудь стоящее?
- Нет, - отрицательно покачал головой полковник. - Копаем, копаем, но так до основания и не дошли. Фотографируем, зарисовываем письмена, вот только, что они значат, никак не поймём. Бьёмся как рыба об лёд, ей Богу! Всё без толку.
Смирнов с досадой махнул рукой.
- Мда, нет у нас своего Розеттского камня, - согласился Евстафьев. - И своего Шампольона.
- О! Найти здесь свой Розеттский камень – было бы настоящим подарком судьбы! Проблема в том, что там хотя бы было пересечение культур и кому-то стукнуло в голову высечь в камне один и тот же текст, но на трёх разных языках, а здесь что? Ни о каком взаимодействии наших цивилизаций нет и речи. По крайней мере, никаких признаков пока не нашли.
- Кстати, как там Кнорозов? Я возлагал на него большие надежды.
- Не прибудет. Проблемы со здоровьем, - ответил Смирнов, откинувшись в кресле. - Сейчас работаем с его учениками, но Кнорозов – он такой один. Настоящий гений, без всяких оговорок.
- Это верно, но ты не думал, что ему тогда просто повезло? И второго такого раза просто может не быть. Ну, прочитал он письмена майя, и на этом его удача закончилась. Единственное такое в своём роде просветление, а?
- Думал, - полковник не отводил взгляда от сосуда с песком, он лишь мельком посмотрел в глаза генералу. - В конце концов, этрусские письмена до сих пор никто не расшифровал. А римляне как-то не особо озаботились, чтобы оставить латинско-этрусский разговорник, - полковник прищурился и посмотрел через правое плечо сквозь щёлку в жалюзи на возвышающиеся
