с фразой: «Бунин по натуре ”тургеневец”…» – рукой Бунина написано: «глупо». А в письме к Петру Мих. Бицилли 5 апр. 1936 Бунин пишет: «Не раз слышал: "от Тургенева что-то"… Но это уж никогда. Иоты похожей, то есть "родственной", нет!» (Русская литература. 1961. № 4. С. 153).

172 Сливицкая О. В. Бунин и Тургенев («Грамматика любви» и «Бригадир». Опыт сравнительного анализа) // Проблемы реализма. Вып. VII. Вологда, 1980. С. 83.

173 Там же. С. 83.

174 Баскакову Бунин придал многие черты своего отца.

175 Волшебное сравнение в стихе «Я к ней вошел» (1898 г.), соединяющее в себе одновременно и метафору и наглядность, есть предвосхищение того мастерства, которого Бунин достигнет впоследствии: «И тихо, как вода в сосуде, ⁄ Стояла жизнь ее во сне».

176 Со свойственным ему двоедушием в отношении Бунина Горький в письме Бунину выражал свой восторг, восхищаясь его талантом и его аристократизмом: «Тут Иван Бунин, как молодой бог, спел. Красиво, сочно, задушевно. Нет, хорошо, когда природа создает человека дворянином, хорошо!» (Горьковские чтения, 1958–1959. М., 1961. С. 16), и в то же время в письме Пятницкому (официальному директору-распорядителю издательства «Знание»), выражая недовольство этим самым аристократизмом, сомневался, стоит ли издательству публиковать Бунина: «Следует ли "Знанию" ставить свою марку на произведениях индифферентных людей? Хорошо пахнут "Антоновские яблоки" – да! Но – они пахнут отнюдь не демократично…»; Архив Горького. Т. 4. С. 53. (Над двусмысленностью и нелепостью этой фразы Бунин любил впоследствии издеваться.) Замечательное чутье оказалось у мецената Саввы Морозова: он, прочитав «Антоновские яблоки», писал Горькому: «Этот будет классиком! Он сильнее всех вас, знаньевцев» (М. Горький в эпоху революции 1905–1907 годов. Материалы, воспоминания, исследования. М., 1957. С. 19).

177 Жупел. 1906. № 3.

178 Утверждение в советском собрании сочинений (М. II. 512), будто Бунин исключил эти фразы из Собр. соч. 1915 г. не соответствует действительности. Бунин исключил только слова «я, русский интеллигент-пролетарий», потому что они имели привкус противной ему марксистской терминологии.

179 Перед смертью Чехов значительно удалился от этого принципа. И Бунину нравились именно последние рассказы Чехова, особенно «Архиерей», где Чехов перешел уже к новому импрессионистскому стилю.

180 Чехов А. П. Собр. соч. М., 1964. Т. 12. С. 428.

181 Бунин И. А. О Чехове. Нью-Йорк: Изд. им. Чехова, 1955. С. 70.

182 Например, читаем у А. Измайлова: «О Бунине нельзя говорить, не беспокоя прекрасной тени Чехова. Бунин больше, чем "его школа”. Он плоть от плоти и кровь от крови чеховского поколения, чеховского настроения, чеховских симпатий…»; Измайлов А. А. Юбилей И. А. Бунина // Биржевые ведомости. Вечерний выпуск. 1912. 27 октября. Или еще раньше: «Как рассказчик он <…> только один из многих, завороженных, зачарованных, увлеченных Чеховым» (Русское слово. 1909. 3 ноября). А Н. Мешков называет основным в творчестве Бунина «влияние Чехова – в смысле передачи неопределенно пессимистического настроения <…>, растерянности и оторванности от родной природы и народа» (Путь. 1912. № 7. С. 165).

183 «Нет, настоящего никогда не напишешь, не выразишь» (письмо к Н. Тэффи от 21 марта 1945 // Новый журнал. № 117. С. 153).

184 «Я как сыщик, преследовал то одного, то другого прохожего, глядя на его спину, на его калоши, стараясь что-то понять, поймать в нем…» (Жизнь Арсеньева. С. 314).

185 Россия. 1900.10 ноября.

186 Русское богатство. 1901. № 12. Непонятым, впрочем, оказался даже такой чудесный, полный новой экспрессии образ: «Вечер реет над головой неслышною тенью, завораживает сонным звоном в лампе, похожим на замирающее нытье комара, и таинственно дрожит и убегает на одном месте темным волнистым кругом, кинутым на потолок лампой» (курсив мой. – Ю. М., Пг. II. 197).

187 Айхенвалъд Ю. Силуэты русских писателей. Берлин: Слово, 1923. Кн. 3. С. 200–201.

Разумеется, и этот, пожалуй, первый бунинский шедевр вызвал нарекания «прогрессивных» критиков за «отсутствие столь обильных прежде социальных чувств», нарекания даже своим языком и словесными штампами напоминающие худшие образцы официальной советской критики: «Прежний Бунин представлялся по преимуществу писателем обиженных и угнетенных, занимался общественными явлениями и течениями <…>. Теперь у писателя на первом плане только его настроение»; Джонсон И. Красивое дарование // Образование. 1902. № 12. С. 56.

188 Олеша Ю. Ни дня без строчки. М.: Советская Россия, 1965. С. 247.

189 Несколько более убедительны утверждения Кучеровского о толстовстве самых ранних рассказов Бунина, таких как «Танька», «Кукушка», «Кастрюк», «Федосеевна» и др. Но и тут квалификация их как «толстовских» всё же звучит некоторой натяжкой, особенно в отношении «Федосеевны». См. Кучеровский Н. «Мундир» толстовства (молодой И. А. Бунин и толстовство) // Из истории русской литературы XIX века. Калуга, 1966.

190 Южное слово. 1919.12 ноября.

191 Жизнь Арсеньева. С. 58.

192 См., например, у О. Михайлова: «Редкие для него попытки откликнуться на ’’злобу дня” малоудачны, отдают холодноватой риторикой»; Михайлов О. Путь Бунина-художника // Литературное наследство. Т. 84. КН.1.С.14.

193 М. Куплетский, например, писал: «Пасквиль на сельского учителя из семинаристов, неутомимого бедного труженика…» и т. д. (Сын отечества. 1896. 2 мая).

194 Московская газета. 1912. 22 октября

195 Блок А. О лирике // Собр. соч.: в 8 т. М.; Л.: ГИХЛ, 1962. Т. 5. С. 144.

196 Письмо к Бицилли // Русская литература. 1961. № 4. С. 153.

197 «Назвать меня реалистом значит не знать меня как художника. "Реалист" Бунин очень и очень приемлет многое в подлинной символической мировой литературе», – писал Бунин Л. Ржевскому, см. Проблемы реализма. Вып. VII. Вологда, 1980. С. 167. А в уже упомянутом письме к Бицилли Бунин сам говорит о своей «модерности» (Русская литература. 1961. № 4. С. 153).

198 Брюсов В. Дневники. М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1927. С. 74. Очень интересна и другая дневниковая запись Брюсова о Бунине: «Он гораздо глубже, чем кажется. Иные размышления его о человечестве, о древних египтянах, о пошлости всего современного и позоре нашей науки – даже сильны, производят впечатление» (Там же. С. 80). Особенно характерен здесь этот «позор науки», бессилие разума и рационального знания перед основными вопросами человеческого существования, их неспособность разрешить загадку жизни.

199 Литературная Россия. 1963. № 51. 20 декабря. С. 18.

200 Например, В. Кораблев увидел в «Листопаде» Бунина «чрезмерное увлечение уродливым символизмом» (Литературный вестник. 1901. Т. 2. Кн. 5); обозреватель «Русского богатства» (1902. № 7) в новых стихах Бунина заметил «влияние модного декаденства» и упрекнул Бунина в том, что он «рядится в плащ сверхчеловека и равнодушен