Шрифт:
Закладка:
Тем, тихо повздыхав, Мария и утешилась. А успокоившись, потрепала Кая по светлым вихрам и велела звать гостью к столу. Чем, дескать, богаты – тем и рады.
Обследование Таси было решено провести после обеда. Причём между делом. А чтобы Тася ни о чём не догадалась, Мария заговорила об этом ещё за обедом. Дескать, что-то хрипло оба говорите. Воды студёной, наверное, хватили. Надо будет посмотреть. И когда кончили обедать, повела обоих в амбулаторию, где стояла портативная лазерная установка.
Первым для виду, чтобы у Таси не было сомнений, Мария осмотрела Кая. Управилась живо, тем более что и нужды не было. А с Тасей пришлось повозиться. Девчонка хихикала и никак не могла успокоиться и сосредоточиться.
– Этот зайчик, – оправдывалась она, касаясь пятнышка лазера. – Он щекочет.
Она трогала горло, прыскала и поясняла, что смех возникает где-то в горле, – она простодушно тыкала пальцем. Меж тем смеяться было не с чего. Напротив. Впору было плакать, а не смеяться. Лазерный тест подтвердил опасения. Это Мария показала Каю одними ресницами.
Кай был обескуражен, хотя виду – отметила Мария – не подал. Он взрослел на глазах. И в этом, подумала она с гордостью, сказывается её порода.
Из амбулатории они перешли в садик. Там немного посидели. Потом Мария, сославшись на дела, отправилась в гостиную. Дескать, сидите – я по делам, но сама незаметно кивнула Каю, чтобы спустя время он наведался к ней.
Мария сидела в гостиной и до боли мяла пальцы. Сколько всего навалилось за эти дни. Тревога за Кая, эти его полёты. Теперь неизвестность с Бальтасаром – что там у него? А тут ещё эта девчонка.
В дверях появился Кай.
– Мама, надо вызывать центр, – начал он с порога. – Надо лететь. Только отец поможет…
– Где она? – спросила Мария. Они говорили по-английски.
– В садике. Ей сосенка понравилась.
– Сосенка? – до Марии не сразу дошло. – Ах, да. – Показала на кресло возле пульта. – Сядь сюда. – Помешкала. – Сядь и выслушай.
Как ему сказать, что её мучает? Какими словами? Или выложить всё как есть, иначе он запутается, чего доброго не поймёт.
– Туда, сынок, нельзя, – начала Мария. Кай встрепенулся. Мария подняла предупреждающе руку. – Я понимаю тебя. И я не сошла с ума. Хотя вообще-то немудрено… – она покачала головой, осуждая саму себя – как ни сдерживалась, упрёк всё же вырвался. – Я в здравом уме, Кай. Туда нельзя, в центр. Поверь, сынок.
– Но почему? – выдохнул Кай. – А Тася? Как же?..
– Поверь, сынок, – мягко и терпеливо говорила Мария. – Туда опасно. Сейчас, по крайней мере… Не сейчас. Я поняла это. Отец предупредил. Он дал знать. Поверь мне – это серьёзно. Надо выждать. Сперва понять, что там произошло. А там что-то произошло, что-то стряслось…
Мария умолкла, молитвенно сложила руки, подняла глаза, опустила руки на колени.
– Начнётся сеанс – будь сдержан. Помнишь, мы читали про Одиссея. Он велел привязать себя к мачте, когда они плыли мимо сладкоголосых сирен… Вот… Привяжись. Мысленно привяжись. Возьми себя в руки. Ты понял меня?
Кай оторопело, ничего не понимая, кивнул.
– И предупреди девочку. Чтобы она не появлялась тут. Ей нельзя показываться перед камерой. Хотя тот, – она показала вверх, имея в виду АЙКа, – небось уже доложил всё.
На этом разговор закончился. Мария ушла на пульт. Кай направился в садик, где оставил Тасю, но потом повернул к себе. Он был в смятении. Самые противоречивые чувства сейчас теснились в его сердце. За последние две недели на него свалилось столько дурного и хорошего, что он не успевал всё осмыслить и понять. Завалившись на кровать, Кай вытянулся. Сегодня по возвращении его ждало ещё одно испытание. Да какое!
Оставив кабину дельтаплана, Кай повёл Тасю по каскаду дезактивации и очистки. В конце вереницы моек их ждал душ. Кай показал Тасе кабинку, включил воду и ушёл. Минут через пять раздался её голос. Он бросился на зов, не отворяя створок, окликнул её. И тут случилось то, чего он не ожидал. Створки кабинки открылись, он от неожиданности остолбенел. Тася стояла нагая. Грудь, острые соски, живот… И никакого стыда и смущения. Трёт глаза, простодушно улыбается, мол, не знаю, что делать с краном. Придерживая на боку полотенце, Кай протиснулся мимо.
– Вот, вот, – он сделал поворот рычажком, – всё очень просто. – И стремительно, точно ошпаренный, кинулся вон.
Сейчас Кая вновь пронизал тот тягучий нутряной зной, захлестнула удушливая волна. Он был снова готов встать под ледяную подземную струю, чтобы охолонуться и унять, а может, острее ощутить это внезапно накатившее томление.
Очнулся Кай от оклика. Его срочно по трансляции вызывала мать – Альпийский центр, как она и предполагала, вышел на связь. Кай поднялся и устремился на пульт.
10
Кай залетел на пульт, когда у матери с отцом уже вовсю шёл разговор, точнее, говорил отец, а мать больше слушала. Кай поздоровался, сел справа от матери. Бальтасар тотчас переключился на него. Кай очень остерегался, что отец заведёт речь о полётах, станет корить его. Но он заговорил совсем о другом – о каком-то новом сюрпризе, который приготовил, намекая, что обитателям бестиария опять придётся потесниться; о предстоящей встрече, об интересном тренажёре, о бутылочке уникального вина: «В нём солнце, которое меня согревало в твоём возрасте!»
С появлением Кая Мария оказалась как бы сбоку. Ручей по-прежнему струился, однако он уже не обставал её. Она словно стояла на его берегу и слушала, наблюдала, любовалась им со стороны. Бальтасар опять заговорил о бестиарии. Это Марию обеспокоило. Он был неистощим на выдумки. Но сколь неустанен, столь же и безогляден в своих экспериментах. Никто никогда ещё так далеко не заходил в создании искусственного интеллекта, как он. Бестии – все эти странные, ирреально-мифологические существа – были лишь забавой, шутками, сходившими с его рабочего стола. А что там творилось в недрах – и до катастрофы и после – Мария боялась даже думать, не то что заговаривать. Она знала своё место. Но опасность, которая исходила от экспериментов, она чувствовала женским нутром. Ещё раньше, до катастрофы, пресса время от времени спохватывалась, выплёскивая новые факты и сведения. Однако всё это – статьи и сюжеты об искусственном интеллекте, бесполом размножении, то бишь, клонировании, о кибернетическом организме, сокращенно киборге, – всё это делалось на уровне сенсаций. Точно так же, как писалось и снималось о пришельцах, невиданных подводных монстрах или йети
