Лицо командующего помрачнело.

– Пожалуй, есть пара вещей, которые могут… вызвать проблемы.

– Каких? – спросил Кип. – Что вы такого натворили?

– Дело не в том, что я сделал, – отозвался Железный Кулак. – Это касается одной старой… Лорд Призма, Молот, прошу меня простить. Мне необходимо срочно позаботиться о некоторых вещах.

Он шагнул за дверь, потом повернулся:

– Молот, ты можешь довериться Перекресту. И еще… просто чтобы ты знал: из тебя получится превосходный Черный гвардеец.

Железный Кулак уходил! Кипа внезапно охватил страх, что он больше никогда не увидит великана. Он бросился вслед за ним и обхватил его обеими руками.

Командующий удивленно хмыкнул, но потом тоже обнял Кипа. Немного подержав, он мягко отстранил мальчика.

Гэвин наблюдал за их объятием со странным выражением во взгляде. Кажется, на миг между ними возникла отстраненность. Впрочем, уже в следующий момент все стало как обычно.

Гэвин бросил командующему кошелек с монетами:

– Просто на всякий случай. Честно говоря, я даже не до конца уверен, что они вышли на ваш след.

– Зато я уверен, – отозвался Железный Кулак. – Пусть Орхолам дарует вам свет, лорд Призма! Не дрейфь, Молот!

И он исчез.

Глава 70

Идосс был городом древних зиккуратов. Некоторые люксиаты говорили, что люди их возвели, пытаясь добраться до небес. Они называли эти зиккураты богохульством и добивались, чтобы их снесли, однако их старания так и не увенчались успехом. В городе было тринадцать этих огромных террасированных пирамид, расположенных геометрически: шесть с одной стороны, шесть с другой и одна посередине. Лив подумала, что этот центральный зиккурат вполне может быть выше, чем Башня Призмы, которую она до сих пор считала самой высокой постройкой в мире.

Сдавшись генералу Гэду Дельмарте вместо того, чтобы участвовать в сражениях во время войны Призм, Идосс избежал гибели от огня и меча. Большинство мужчин, силком завербованных в армию Дазена, уже через пару месяцев вернулись по домам – по крайней мере те, кто выжил в битве у Расколотой Скалы, – и город восстановился после войны быстрее любого другого из городов на южном побережье Лазурного моря.

Коррехидором Идосса был сын аташийского сатрапа по имени Ката Хам-халдита. (Само слово «коррехидор» было тирейским – одно из немногих напоминаний о времени, когда территории, теперь называвшиеся восточным Аташем, входили в состав Тиреи.) Увидев, что он выходит из города для переговоров, Цветной Владыка собрал выцветков со всей своей армии и приказал им собраться на центральном проспекте, по которому должен был пройти молодой правитель. Им предписывалось не обращать на него внимания и заниматься своими делами, пребывая, однако, у него на виду, чтобы у коррехидора создалось впечатление, будто их в армии гораздо больше, чем на самом деле.

Несомненно, прогулка произвела на паренька устрашающее впечатление, и он прибыл на переговоры в полном смятении. Коррехидор действительно был еще совсем мальчишкой – хотя номинально он и правил одним из богатейших городов Семи Сатрапий, ему было всего лишь двадцать лет, да и до этого возраста он явно еще не дорос.

Лив встретила коррехидора Хам-халдиту и двоих его телохранителей перед входом в шатер Цветного Владыки. Ее присутствие, кажется, придало молодому человеку мужества. Он улыбнулся ей так, словно привык побеждать женщин одной этой улыбкой. Он был симпатичным мальчиком, хотя и несколько тощим и узкоплечим. Лив предпочитала мужчин, больше похожих на мужчин. Она ответила ему вежливо-нейтральным кивком. На самом деле у нее и самой колотилось сердце – не из-за мальчишки, но из-за того, что ей доверили такую роль. На ней было самое изящное из ее платьев, и она видела, что мальчик тоже его оценил.

– Коррехидор, мы очень рады, что вы смогли к нам прийти. Владыка отдыхает внутри. Не угодно ли присоединиться?

Коррехидор взглянул на своих телохранителей, но Лив, не дожидаясь ответа, уже шагнула внутрь шатра. После некоторого колебания молодой правитель со своими людьми последовал за ней.

В шатре было темно – темнее, чем обычно, и темнее, чем было необходимо. Здесь стояло лишь одно кресло, а точнее трон – и больше ничего. Не было даже ковров. На кресле, развалясь, сидел Цветной Владыка. Он не шевельнулся, когда появилась Лив. Затем, когда в шатер вошел коррехидор Хам-халдита, Цветной Владыка поднял голову, и его глаза начали наливаться тускло-красным огнем цвета свежевыплавленного железа. Он поднялся, и слои люксина, покрывавшего его тело, заскребли друг о друга со звуком, напоминающим скрежет стали о сталь.

Бледно-желтое мерцание пробилось сквозь его фигуру, осветив каждую трещинку, шов и сочленение. Он пошевелил телом, словно пробуждаясь от сна, и каждая синяя пластина его нательной брони засияла матовым светом; потом пробудились все красные прослойки, все зеленые суставы – засияло все его тело, вплоть до едва заметной бледно-фиолетовой пульсации, ореолом окружавшей его голову.

При виде отвисшей челюсти и потрясенного лица молодого коррехидора Лив чуть было не рассмеялась в голос, едва успев уткнуться подбородком в грудь и прикусить язык. Его люди, кажется, были готовы вытащить оружие, но и они выглядели устрашенными.

– Коррехидор, – произнес Владыка, – приветствую вас. Пройдемся?

Молодому человеку пришлось откашляться, прежде чем он смог ответить:

– Д-да, конечно…

Лив присоединилась к группе, состоявшей из двух лидеров и их охраны. Как ей было предписано, она шла справа от коррехидора, в то время как сам Владыка шел слева.

«В ловушке между страхом и надеждой» – так выразился Владыка. Надеждой на что? Лив не осмелилась спросить.

Она не считала себя достаточно красивой, чтобы привлечь внимание будущего сатрапа… хотя если Цветной Владыка добьется успеха, этот мальчик никогда не станет сатрапом; однако сам он об этом еще не догадывался. Тогда что? Наложница? Забава на одну ночь? Лив вдруг снова осознала, что она – совершенно одинокая женщина. Если Цветной Владыка захочет, чтобы она приняла жетон на посещение от коррехидора Хам-халдиты, она никак не сможет отказаться. Это мало похоже на ту великую цель, на которую неоднократно намекал Владыка, однако она была не в том положении, чтобы выбирать, не так ли?

Лив почувствовала, как ее охватывает тихая ярость.

Когда они вышли на свет, коррехидор опять сбился с шага. В ярком солнечном освещении люксиновая фигура Цветного Владыки производила не меньшее впечатление, чем когда сияла в затемненном шатре. В этом он тоже не просчитался.

Владыка повел их через лагерь, вроде бы не выбирая направления, хотя Лив была уверена, что его маршрут обдуман заранее. Цветной Владыка мало что оставлял на волю случая.

– Вы пришли, чтобы что-то мне сказать, – проговорил Владыка. – Возможно, с целью заключить соглашение?

– Матери города просили меня передать, что мы желаем только мира, но если дело дойдет до сражения, наш город обойдется вам дорогой ценой – если вы вообще успеете его захватить до того, как к нам прибудет подкрепление.

– Которое вы, без сомнения, ожидаете со дня на день?

– Вот именно! – Юноша порозовел, словно подозревая, что над ним смеются. – Мы