- Я верю, что всё так и было, - ответил Слава. – Просто мне кажется, что ты сам не понял, почему сделал это.

- Да? Ну так объясни мне, раз такой умный.

- Ты хотел его унизить.

Лев прыснул: не то чтобы он этого не понимал. То есть, ясное дело, отношения у них были накалены, наверное, он что-то такое вполне мог хотеть: унизить, обидеть, отомстить за собственную уязвленную гордость.

- Это не новость, - так и сказал Лев.

- Да? – Слава будто бы обрадовался. – То есть, ты согласен?

- Ну да, наверное.

- Тогда почему ты сказал, что сделал это, потому что хотел заниматься сексом, а он не хотел?

- Ну, это тоже было.

- То есть, ты хотел одновременно и сексом заняться, и унизить заодно?

Прозвучало совсем уж хреново: Лев такого вообще не имел в виду.

- Ты меня запутал.

- Ты сам запутался.

Тяжело вздохнув, Лев потер глаза и произнёс:

- Я понял, что ты пытаешься мне сказать, но это не так. Я не считаю, что секс в пассивной роли это что-то унизительное.

- А, ну, ладно, – Слава пожал плечами, как будто правда закрыл тему. Постучав пальцами по кружке, он непринужденно, как о чём-то житейском, спросил: – Кстати, отдашься мне прямо сейчас?

- Что?

- Что?

Он посмотрел на него, надеясь, что ему послышалось, но Слава глядел с веселым ожиданием. Лев заметил, как у него подрагивали губы, как когда очень хочется улыбнуться или засмеяться, но он пытался сдержаться. В тот момент Слава напомнил ему хулигана с последней парты.

И что он хочет услышать? Какой правильный ответ? Да? Он не может сказать да. Если он согласится, то предаст все свои убеждения.

«А какие у меня убеждения?» - резонно задумался Лев.

Никакого четкого ответа на ум не пришло. Было что-то расплывчатое: «Ну, я же мужчина» и «Я сильный» и «Я скала, каменная стена», но он чувствовал, что всё это неправильные ответы, что, если он озвучит их вслух, Слава только укоренится в своей мысли, что такой секс для него – унижение. А дело вообще не в унижении. Просто есть мужчины, которые могут на такое пойти, а есть такие, как он.

Лев не успел ничего сказать, потому что из Славы всё-таки вырвался дерганный, удушливый смех.

- Это нервное! – тут же пояснил он, заглушая смех чаем.

Успокоившись, он выдохнул, положил ногу на ногу и спросил наигранным, хищническим тоном:

- Ну что, хочешь мне отдаться?

- Нет, - прямо сказал Лев, хоть и не придумал ни одного вразумительного аргумента.

И, конечно, Слава их тут же потребовал:

- Почему?

- Мне не нравится.

- Ты не пробовал.

- Ну и что? Мне что, обязательно нужно всё попробовать, чтобы говорить, что что-то не нравится? – Лев почувствовал, что опять заводится, а значит они опять могут оказаться на грани ссоры и трехдневного молчания.

Слава оставался спокоен:

- Странно говорить «нравится» или «не нравится» про вещи, которые не пробовал. Тут нужна какая-то другая причина. Типа ты не хочешь по политическим убеждениям, или по религиозным, или еще по каким-то?

- Да, по «каким-то», - огрызнулся Лев.

Конечно, «какие-то» убеждения у него были: убеждения, что для него это будет неправильно, травматично, гадко, унизительно – последнее слово особенно часто вертелось в голове, но Лев гнал его, как можно дальше. Он не знал, как объяснить Славе, что это… Ну, это как будто бы работает только в его сторону. Его это унижает, а других – нет. Ему вообще всё равно, что там выбирают другие.

- А ты хочешь мне отдаться? – попытался он перевести стрелки.

- Нет.

- Почему?

Слава хмыкнул:

- Так не пойдет, если я первый скажу, ты у меня спишешь.

- А тебе что, жалко?

- Это задание на размышление, тут нет правильного ответа.

Лев сдался:

- Я не хочу, потому что для меня это… сложно. И, ладно, ты победил: унижающе.

Слава, кивнув, ответил:

- Я не хочу, потому что мне не интересно. У меня никогда не было никаких фантазий на этот счёт.

Лев опешил: и всё? Можно было просто сказать вот это? Так-то и у него не было таких фантазий! Ему тоже подходил этот ответ!

Вспомнив, как он обычно представлял их секс со Славой, стало интересно, как Слава представлял их секс с ним. Он спросил:

- А какие у тебя фантазии про нас?

Тот усмехнулся:

- Не спрашивай того, чего не сможешь вынести, Лев.

Он промолчал, резонно согласившись, что есть желания, которым лучше оставаться тайными.

Повисла тишина: разговор, казалось, исчерпал себя, а понятней не стало. Лев чуть было не спросил: «И что нам делать?», но вовремя спохватился: ему нельзя такое спрашивать. Это опять беспомощная жалкая позиция. Почему он постоянно в неё попадает? Может, из-за этого Слава с ним ничего и не хочет – у Льва не получается быть нормальным мужчиной. Он не справляется с проблемами, он ревёт на кладбище, он постоянно беспокоится, любят его или уже нет. Не удивительно, что они теперь оказались в такой ситуации.

Слава допил чай, звонко поставил кружку на стол и бодро спросил:

- Ну, полагаю, двум геям вроде нас больше ничего не остаётся, как посмотреть какой-нибудь фильм?

- Какой хочешь?

- Что-нибудь ненапряжное.

- Там есть «Гарри Поттер», - Лев кивнул в сторону гостиной, имея в виду полку с дисками.

- Какая часть?

- Все три.

- Идём.

Такое было завершение дня: третья часть закончилась только к шести утра, но они добросовестно досмотрели её до конца. Сначала они держались на расстоянии друг от друга, по разные стороны дивана, на «Тайной комнате» стали чуть ближе: сели рядом, и Слава опустил голову Льву на плечо, на «Узнике Азкабана» они разложили диван и во время финальных титров Слава начал засыпать у Льва на груди. Тот аккуратно, чтобы не разбудить, дотянулся до пульта, выключил телевизор и, покрепче обняв Славу, тоже заснул.

«А могли бы сексом заняться», - промелькнуло у него перед этим.

Лев и Слава [59]

Лев никогда не любил свои дни рождения.

Смутное ощущение праздника он помнил только из детства, но даже в те времена день рождения отмечался странно, не как у всех: родители утром дарили подарки (обязательно то, что считали нужным подарить они, а не то, что хотел Лёва), покупали