– Лейтенант Кайлер, – щелкнул в ответ каблуками офицер и отдал ему честь.

– Я должен немедленно встретиться с капитаном, – сказал Флейшер. – Дело чрезвычайной важности.

12

Капитан первого ранга граф Отто фон Кляйн, приветствуя Германа, важно отвесил ему поклон. Это был стройный мужчина высокого роста с аккуратной светлой бородкой клинышком, тронутой несколькими седыми прядками, что придавало ему еще больше достоинства.

– Значит, англичане высадили в дельте реки Руфиджи полномасштабный экспедиционный корпус, поддержанный крупными боевыми кораблями? Я вас правильно понял? – сразу переходя к делу, спросил он.

– Серьезность ситуации в докладе была несколько преувеличена, – ответил Герман, горько пожалев о поспешно эмоциональных словесных формулировках своего послания губернатору, – в ту минуту он пылал патриотическим энтузиазмом. – На самом деле там было только… мм… – замялся он, – только одно судно.

– И какова же была его военная мощь? Вооружение? – строго спросил Кляйн.

– Мм… это был… невоенный корабль.

Фон Кляйн сдвинул брови:

– Какого типа?

Смутившись, Герман покраснел.

– Арабское одномачтовое каботажное судно. Длина корпуса около двадцати двух метров.

– Но это же возмутительно! Какой-то совершеннейший вздор! Кайзер предъявил британскому консулу в Берлине ультиматум. И отдал приказ о приведении в боевую готовность пяти дивизий.

Капитан круто развернулся на каблуках и принялся беспокойно расхаживать по капитанскому мостику, возбужденно хлопая при этом в ладоши.

– И какова же была цель этого британского вторжения? Где сейчас находится этот… это каботажное судно? Какие объяснения я должен послать в Берлин?

– Несколько позже я узнал, что экспедицию возглавлял отъявленный браконьер, охотник за слоновой костью по имени O’Флинн. Он оказал сопротивление моим солдатам и был убит, но его сообщнику, никому не известному англичанину, прошлой ночью удалось на этом самом каботажном судне удрать.

– И куда они направились? – спросил капитан, прекратив расхаживать и свирепо глядя на Германа.

– К Занзибару.

– Какая тупоголовость, полное скудоумие! Все будут над нами смеяться! Боевой крейсер гоняется за парочкой жалких разбойников.

– Но, капитан, вы должны броситься за ними в погоню.

– И с какой целью?

– Если они сбегут и станут всем об этом рассказывать, то пострадает достоинство императора, причем во всей Африке. Вы только подумайте, что будет, если об этом пронюхают британские газетчики! К тому же эти люди – опаснейшие преступники.

– Но я не могу в открытом море останавливать и подвергать досмотру иностранное судно. Тем более идущее под британским флагом. Это было бы актом агрессии – нас приравняли бы к пиратам.

– Но, капитан, а что, если бы оно потонуло, со всей его командой, пропало бы без следа?

Капитан фон Кляйн задумчиво кивнул. Потом вдруг щелкнул пальцами и повернулся к своему штурману.

– Проложите-ка мне маршрут к Занзибару, – приказал он.

13

Наступил штиль, и они легли в дрейф под зеленовато-синим, окрашенным мазками бронзы небом, и подхваченное Мозамбикским течением суденышко на три мили унесло в сторону от намеченного курса. Оно беспомощно раскачивалось на зыбкой поверхности океана, то вздымаясь на волне вверх, то опускаясь вниз.

Вот уже двадцатый раз с тех пор, как рассвело, Себастьян поднимался на ют, озирая бескрайние воды, в надежде увидеть на зеркально-гладкой поверхности океана хоть какую-то рябь, которая возвестила бы им о том, что поднимается ветер. Но никаких признаков даже малейшего ветерка не было. Он посмотрел на запад, однако и голубоватая линия берега давно уже скрылась за горизонтом.

– Я старый морской волк – физи, – прокричал с нижней палубы Флинн. – Слышишь, как я смеюсь? – И он очень похоже изобразил знаменитый хохот гиены.

Целый день Флинн услаждал слух всей команды отрывками из песен и подражанием голосам разных животных. Тем не менее его горячечный бред перемежался и периодами полной ясности сознания.

– Мне кажется, на этот раз старина Флейшер меня достал крепко, Бэсси. Вокруг этой пули у меня, кажется, образуется мешок ядовитого гноя. Я это чувствую. Толстый, горячий мешок. Думаю, совсем скоро нам с тобой придется вскрывать его. – Потом в очередной раз он впал в беспамятство и горячечный бред. – Девочка моя, я привезу тебе красивую ленточку. Ну-ну, не плачь. Привезу красивую ленточку для моей красивой девочки. – Слащавые интонации вдруг резко сменились злобными. – Наглая маленькая чертовка! Вся в мать, черт бы ее побрал! Не знаю, почему я тебя не прогнал до сих пор… – И вслед за этой фразой без перехода снова раздался мерзкий хохот гиены.

Себастьян отошел от кормового поручня и сверху вниз посмотрел на Флинна. Рядом с ним сидел его верный Мохаммед, он макал тряпки в ведро с морской водой, выжимал и укладывал на пылающий лоб Флинна в тщетных попытках сбить жар.

Себастьян тяжело вздохнул. Вся ответственность за людей и за судно теперь тяжелым грузом легла на его плечи. Командование кораблем перешло к нему, и матросы подчинились ему без малейших колебаний. И все-таки Себастьян втайне даже испытывал от этого удовольствие, он гордился тем, что до сих пор неплохо справлялся с этими обязанностями. Он вспомнил и снова прокрутил в памяти удачный эпизод с сетью, а также свое мгновенно принятое решение изменить курс вражеского катера и заманить его прямо в сетку. Вспоминая все это, он улыбался, и это была уже не прежняя скромная усмешка, нет, улыбка его была открыта и тверда. Он спустился вниз и зашагал по узенькой палубе, даже походка его теперь была куда более упруга, и шагал он по кораблю, широко расправив плечи.

Себастьян снова остановился возле поручней и посмотрел на запад. На горизонте показалось облачко, темное и совсем крохотное. Он смотрел на него с надеждой, что оно возвестит им о том, что скоро с моря задует послеполуденный ветер. Однако облачко оказалось какое-то странное, не совсем естественное. Ему вдруг показалось, что оно движется. Ну да, движется, он уже мог в этом поклясться. Теперь все его внимание было приковано к этому странному облачку. В глубине сознания замерцала догадка, которая очень скоро превратилась в уверенность.

Это корабль. Боже мой, корабль!

Себастьян бегом бросился к трапу, одним махом скатился на нижнюю палубу и помчался к мачте.

Команда корабля и стрелки Флинна смотрели на него со все возрастающим интересом. Кое-кто даже встал на ноги. Себастьян прыгнул на брус лонжерона, несколько секунд стоял, удерживая равновесие, потом полез на мачту. Используя хомуты грот-паруса как перекладины лестницы, он добрался до марсовой площадки и, устроившись там, стал напряженно всматриваться в океан на западном горизонте.

Да, это корабль, в этом больше не было никакого сомнения. Он видел верхушки дымовых труб, из каждой тянулся шлейф темного дыма. Охваченный