Неизвестно, рассказывал ли Поскребышев Сталину обо всех его разговорах с теми, к кому он обращался по его просьбе. Но о Тухачевском ему было что рассказать. «Однажды, – пишет Владимир Карпов, – Поскребышев позвонил Тухачевскому и сказал ему, что Хозяин хочет видеть его в Кремле к шести часам вечера.

– Какой хозяин? – возмутился Тухачевский. – Значит, выходит, что мы его холуи? Для меня он является генсеком партии, но в холуях я быть не намерен.

Поскребышев стал оправдываться, что это только шутливое прозвище, но больше никогда в разговоре с Тухачевским не называл Сталина хозяином.

Сталин был обозлен. Особенно его раздражал сговор Куйбышева, Тухачевского и Орджоникидзе. Он понял, что раз уже они встали на этот путь, то уже не остановятся.

Когда 1 декабря 1934 года произошло убийство Кирова и начались аресты ветеранов революции, Куйбышев открыто выступил против огульного приклеивания ярлыков заговорщиков и троцкистов, потребовал создания специальной комиссии и рассмотрения этого вопроса на заседании Политбюро, которое состоялось в конце декабря. Возможно, что тогда были сделаны поручения о проведении каких-то дополнительных расследований. Однако 25 января 1935 года Куйбышев скоропостижно скончался. Кремлевские врачи удостоверили, что он умер от тромбоза, хотя им было хорошо известно, что смерть Куйбышева наступила через полчаса после приема им какого-то лекарства.

Руки Сталина были развязаны.

18 февраля 1937 года застрелился Орджоникидзе.

11 июня 1937 года началось заседание специального судебного присутствия Верховного суда СССР по делу Тухачевского, Якира, Уборевича, Корка, Эйдельмана, Фельдмана, Примакова и Путны по обвинению в измене Родине, шпионаже и подготовке террористических актов.

Как стало известным впоследствии, следственное дело было основано на фальсифицированных материалах, подброшенных немецкой разведкой. Поскольку Сталина они устраивали, серьезно разбираться в них никто не стал. Следствие велось быстро и небрежно. На реабилитационном процессе в этом признавались следователи, которым это дело было поручено.

Как вредительство со стороны Тухачевского и поддерживающих его в свое время Уборевича и Якира расценивалось их упорное отстаивание своих взглядов, касающихся формирования танковых и механизированных соединений за счет сокращения численности и расходов на кавалерию, которую они считали уже отживающей, утратившей боевую мощь. Эту точку зрения резко осуждал, выступая на суде, Буденный».

Суд управился за один день. Всех обвиняемых приговорили к смертной казни. Приговор обжалованию не подлежал. Его немедля привели в исполнение.

Для военачальников самым лучшим селекционером является война. И не вся целиком, а отдельные ее сражения. Так что, если бы к началу войны людей в гимнастерках было бы на сорок тысяч больше, хуже бы от этого быть не могло. Кто теперь может поручиться, что заодно со всеми в те лихие годы ни расстреляли дублера маршала Жукова. Такой и один в поле воин.

Чудом из их числа выжил Константин Константинович Рокоссовский. Он уцелел лишь благодаря тому, что допрашивавшие его следователи затянули пытки. Ему выбили девять зубов, сломали три ребра, отбили молотком пальцы ног. Дважды Рокоссовского выводили на расстрел и давали холостой залп.

Многие военные специалисты справедливо считают дважды Героя Советского Союза маршала Рокоссовского одним из самых талантливых советских полководцев. Но не командовать бы ему Парадом Победы в Москве, если бы не своевременное заступничество маршала Семена Тимошенко, сменившего на посту наркома обороны потерпевшего фиаско в Финской кампании Климента Ворошилова. И записал бы тогда Суворов его в свой поминальный список неперспективных военачальников. И помянул бы не иначе, как кавалерийского младшего унтер-офицера, каковым он в действительности и был, когда в 1914 году начал свою военную карьеру.

Таким же заключенным был и Кирилл Афанасьевич Мерецков. Бывший штабник 1-й конной армии. И тоже служивший под началом Семена Тимошенко. Первый раз он попал в поле зрения НКВД в 1937 году, когда на него дал показания арестованный И. Уборевич. Тогда Мерецков занимал пост заместителя начальника Генштаба РККА. Написал письмо Сталину и Ворошилову. Обошлось. Летом 1941 года, когда он был уже заместителем наркома обороны СССР, Мерецкова арестовали по делу Г. Штерна.

Штерн в ту пору занимал пост начальника Управления ПВО РКК. На его беду, 15 мая 1941 года немецкий транспортный самолет пролетел по маршруту Белосток – Минск – Смоленск – Москва, где и приземлился не замеченный силами ПВО. На следствии Штерн «признал», что с 1931 года являлся участником заговора в РККА и немецким шпионом. Штерна расстреляли. По этому делу было арестовано много высокопоставленных военачальников, в том числе и Мерецков.

Следователи НКВД основательно над ним потрудились. Изувеченный, он с трудом мог передвигаться. Чтобы не забили окончательно, вынужден был признаться, что он был одним из главных руководителей военно-фашистского заговора. Осенью того же года Мерецков вдруг понадобился. Его выпустили. На протяжении всей войны он находился на командных должностях на Карельском и Ленинградском фронтах. Завершал войну командующим 1-м Дальневосточным фронтом.

Маршалу Советского Союза, Герою Советского Союза, кавалеру ордена Победы Кириллу Мерецкову Сталин разрешал сидеть на докладах.

К сожалению, такого высокого поручителя, как Тимошенко, у других не оказалось.

Специалиста экстра-класса в области вооружений Бориса Ванникова за две недели до начала войны из кресла наркома вооружений СССР пересадили на тюремные нары. Там ему неожиданно передали поручение Сталина «письменно изложить свои соображения относительно мер по развитию производства вооружений в условиях начавшихся военных действий».

В присутствии Молотова и Маленкова Сталин сказал Ванникову: «Ваша записка – прекрасный документ для работы Наркомата вооружения… Вы во многом были правы. Мы ошибались… А подлецы вас оклеветали».

Ванников как-то заметил Сталину, что сомневается в том, что после пребывания в тюрьме ему теперь будут доверять. «Подумаешь, я тоже сидел», – огрызнулся Сталин.

Борис Львович Ванников стал трижды Героем Социалистического Труда и дважды лауреатом Сталинской премии. Задабривание наградами у Сталина было одним из способов добиться лояльности своего окружения.

Сталин не был большим специалистом в области вооружений. Это было не его дело. Но постоянное общение с хорошими военными инженерами оставляло в его памяти определенный след. При каждой возможности он старался продемонстрировать свою осведомленность в этой области окружающим. Некоторые из свидетелей наивно относили это за счет его глубокого знания вопроса.

«Мой отец часто вспоминал, – пишет Ю.В. Емельянов, – как он вместе с рядом специалистов представлял Сталину броневой щиток, специально разработанный во время Советско-финской войны для бойцов-лыжников. Лыжи с прикрепленным к ним щитком разработчики положили прямо на полу в кремлевском кабинете Сталина. Вскоре в кабинет вошли Ворошилов, Кулик, Шапошников, Тевосян, Ванников. Последний в это время был наркомом вооружений и пришел на совещание с новым автоматом. Как писал отец в своей книге воспоминаний, ровно в пять появился Сталин. Он поздоровался со всеми за руку, подошел к щитку. Окинув его взглядом, опустился на колени и, обращаясь к Ванникову, произнес: “Дайте автомат”.

Ванников подал автомат Сталину и отошел. Сталин лег на пол, просунул ствол автомата через щель броневого щитка и стал целиться. Он несколько раз менял положение, передвигал щиток, вынимал ствол автомата из щели и снова просовывал его в щель. В кабинете стояла тишина. Только иногда раздавался лязг металла по металлу. Наконец Сталин поднялся, протянул автомат Ванникову и произнес: “Щель для стрельбы лучше сместить на двадцать миллиметров вправо. Вот здесь, – он указал место на