Голубые глаза и светлые волосы Люды шли вразрез с её бойким, задорным характером; ей пошло бы быть набожной испанской смуглянкой или бесстрашной мамашей из гетто. Стоило мужчинам прикоснуться к блондинке, как раздался плеск. Он становился всё громче. Заблестело лаковым отблеском что-то вдали. Родион прищурился - с конца коридора на них бурлящим потоком неслась волна крови. Монах инстинктивно вжал голову в плечи. За миг до столкновения пол ушёл из под ног, а коридор объяла тьма.

* * *

Фургоны, забитые разномастной шпионской электроникой, Родион видел разве что в сериалах про ментов. В детстве он мечтал забраться в один из таких. Кто бы мог подумать, что на старости лет его мечта сбудется? Салон был на удивление просторным. Плотно задёрнутые жалюзи пронзали острые полосы света. Люда горбилась в дальнем углу, перед одним из мониторов. Курила, заполняла документы. Под потолком витало облако табачного дыма, оттесняемое вверх запахом черничного освежителя. Родион почувствовал головокружение, хотя сидел возле приоткрытой двери, на полу. Давид сидел напротив: его потная физиономия напоминала лицо взлохмаченного дровосека. Весь в сигаретном дыму, перечёркнутый полосками лучей, он выглядел умиротворённым и даже опьянённым. Родион немного успокоился - за последние часы Мариус успел его порядком напугать, хотя монах всеми силами старался не показывать этого.

- Наша боевая барышня - твоя землячка. Ты не мог встречать её раньше? - спросил Давид.

- Если бы я её знал, я бы обязательно тебе об этом сообщил.

- Без обид, просто уточняю.

Снаружи донёсся радиописк, который тут же сменился певучим голосом - мужчина с арабским акцентом начал зачитывать мусульманские проповеди. Родион прильнул к жалюзи: за стеклом высились городские пейзажи. Москву двухтысячных он узнал мгновенно. Торговый центр, развязка, Московская Соборная мечеть - их фургон находился на улице Дурова, возле пешеходного перехода. Ритуальные напевы изливались из мегафонов. Тысячи мужчин стояли на коленях, вплотную друг к другу: на дорогах, на тротуарах, на лестницах и даже на крышах автобусных остановок. Под каждым виднелся молитвенный коврик. Мужчины то припадали к земле, то вздымали руки к небу. «Курбан-байрам, - догадался Родион, хотя знал об исламе исключительно из телепередач. - Великая праздничная молитва».

- Нехило там народу собралось... - фыркнул Давид, выглядывая в щель.

Немного погодя дверь фургона отъехала в сторону. В салон забрался крепко сложенный мужчина в чёрной медицинской маске и чёрном берете. На нём была такая же униформа ФСБ, как и на Людмиле; куртка, брюки, высокие ботинки. Просочившись сквозь Давида подобно призраку, он уселся рядом с Людой и спустил маску на подбородок:

- Всё в норме, товарищ капитан. Муслимы в религиозном экстазе, так что до приезда верховного муфтия можно не париться.

- Не сметь расслабляться, лейтенант, - бросила Людмила, выводя на документах жирную галочку. - Доложи на базу, а потом будешь следить за камерами.

- Ну хоть кофейку разрешите заварить?

- Да шучу я, Димон, шучу. Заваривай шустрее. И мне кружечку оформи.

Когда электрический чайник закипел, красная кнопка под рукояткой отщёлкнулась. Салон фургона заполонили кофейные ароматы. При виде банки Nextcafe Мариус облизнулся. Родион и сам бы не отказался от кофе, но в этот раз Людмила, кажется, их попросту не замечала: оперативники не реагировали ни на его кряхтение, ни на покашливание Давида. Дмитрий поставил одну из двух кружек перед Людмилой.

- И не влом им в такую рань вставать? - поинтересовался он, глядя в окно.

- Как видишь, не влом. Сам-то что, никогда с родителями во всенощную не ездил?

- Да они и не звали никогда. Так-то я не прочь в проруби искупнуться.

- В прорубь ныряют на крещение, балда. Это разные вещи.

- Простите, товарищ капитан. Я кроме Пасхи ничего и не знаю.

- Вот и правильно... - Люда наконец-то закончила с документами; засунув бумаги в файл, она спрятала их в скоросшиватель. - Не забивай голову этой пустой белибердой. Как там говорил Владимир Ильич Ленин? Религия - опиум для народа.

Взяв кружку в обе руки, она вперилась взглядом в пустоту. Изредка мусульманские песнопения сменялись неразборчивым шумом. Шипение мегафонов то утопало в молитве, то выныривало из пауз подобно синусоиде. В голове Родиона затикали часы. Он попытался прикинуть, сколько времени прошло с момента их погружения. Внезапно Дмитрий хлопнул себя по лбу:

- Товарищ капитан, у вас же юбилей сегодня. Родители мне сладости подсунули, сказали вас поздравить... - он вытянул из лежащего под сидушкой рюкзака контейнер с пирожными. - Угощайтесь.

- Ай да Димка, ай да подлиза... - Люда понюхала угощение. - Со сгущёночкой? Родителям спасибо передашь.

- Это ещё не всё, товарищ капитан. От меня тоже небольшой презент.

Достав из внутреннего кармана коробочку с серебристым плюсом, Дима поставил её перед женщиной. Людмила с опаской посмотрела по сторонам. Накрыв коробочку ладонью, она отодвинула её назад к лейтенанту:

- Ты знаешь, что светит за несоблюдение субординации?

- Людмила Аркадьевна, это от всего сердца, - добродушно кивнул Дмитрий.

Люда поколебалась, но недолго. Она разглядывала подарок, словно проворачивала в голове все возможные исходы принятого решения. В её небесных глазах промелькнула тень тоски. Людмила приоткрыла коробочку - внутри лежал новёхонький мультитул. Достав его, она принялась внимательно изучать инструменты; отвёртки, ножички, пилочки, плоскогубцы.

- Тот самый мультитул... - сообразил Давид.

- Желаю вам удачи, любви и долгих лет жизни, товарищ капитан, - протараторил лейтенант. - Пусть ваше будущее будет насыщенным и радостным, а со всеми мелкими невзгодами поможет справиться мой скромный подарок.

- Долгих лет? Хех, сказанёшь ещё... - хохотнув, Людмила спрятала мультитул во внутренний карман куртки. - Спасиб, Дим.

- Это вам спасибо, Людмила Аркадьевна.

Они взялись за пирожные, попутно обсуждая самые разнообразные темы. Коллег, политику, фильмы, начальство. Из их диалога Родион узнал, что мама Люды уже как год страдает от прогрессирующей глаукомы. Из их же разговора выяснилось, что несколько лет назад Людмила принимала у Дмитрия практику - тот