Всё ярче разгорался закат реверса, будто боги подкидывали поленья в кострище горизонта. Засеянные рожью поля создавали иллюзию махровой поверхности. Над ними плыл полуразрушенный многоквартирный дом; он то снижался, едва касаясь крышей колосьев, то вновь взмывал к небу. Вулкан и кладбище остались позади - лишь просторы и холмы теперь окружали путников. Изредка над многоэтажкой пролетал задом-наперёд ястреб. Мариус топтался подле незнакомки, пыхтя наспех скрученным косяком. «Одёжка её, судя по россказням архиепископа, из Дронариума. Изгнанники?.. Или беглецы?» Давид в очередной раз склонился над женщиной. Заглянул в её голубые глаза, словно узоры тускнеющих радужек могли навести его на какие-либо соображения.

- Есть мысли? - поинтересовалась стоящая позади Кимико.

- Если бы... - пробормотал Мариус. Встав на четвереньки, он стал тщательно ощупывать незнакомку; ноги, руки, живот, шею. – Кости вроде как целы. Видимых повреждений нет, под ногтями тоже чисто. Походу, повесилась эта бабёнка сама. Без чьей-либо помощи.

- Никогда бы не подумала, что ты подкован в части судебно-медицинских экспертиз.

- После войны пришлось на пару недель подменить полевого врача.

- Я полагала, полевые врачи умеют только конечности отпиливать да пули вынимать.

- Я тоже когда-то полагал, что все хакеры - это прыщавые очкастые задроты... – Мариус плюхнулся на пятую точку. Принялся вертеть в руках мультитул: исцарапанный металл отразил недовольную физиономию. – Даже несмотря на весь мой профессионализм, причину её самоубийства я определить не смогу.

Пальцы Кимико подёргивались, как асинхронные клапана, ни на секунду не оставаясь в покое.

- Если Квазар пытался нас с нею свести, то мы опоздали.

- Серьёзно, и ты туда же?.. - Давид прошёлся по спутнице наибрезгливейшим взглядом; его переполняло не столько сожаление, сколько возмущение. - Мы, между прочим, чуть в дробилку не угодили из-за этого Квазара. А ведь нашему долбанному светлячку всего-то надо было предупредить о своих планах заранее. Не бросать нас на произвол судьбы. Пошустрее сигналы подавать. А ещё лучше - подыскать монаха помоложе, а не эту скрипучую рухлядь. Подумай сама, детка: что мы имеем по итогам этой ночной беготни? Синяки, просранный гвоздомёт, забытую палатку... ах да, ещё остывающий трупак.

- Сейчас мы не в той ситуации, чтобы пренебрегать уже введёнными переменными.

- Иногда некоторые переменные так и просятся, чтобы их сократили! - яростно прошипел Давид. - Случись всё раньше - и мы бы спасли эту блонди. Кто знает, чего полезного она бы нам поведала. Как далеко мы могли продвинуться в понимании этого прибабахнутого места? В понимании того, как свалить отсюда раз и навсегда?.. Проклятье! До чего же мне осточертела эта бесконечная игра в слепого кота!

- Быть может, всё происходит так, как должно? - попыталась успокоить его Кимико. - В тюрьме, при эвакуации из блока, ты тоже опоздал всего на несколько секунд. Тем не менее, это промедление спасло тебе жизнь.

- Это не жизнь, а какое-то грёбаное выживание... - отрезал Мариус.

Встав, он направился к сидящему на оконном проёме Родиону; его походка выдавала едва сдерживаемое негодование. Из-под подошв вздымались облака побелки. Подойдя к монаху, Мариус склонился над ним, точно башенный кран над грузом:

- Как насчёт объяснений, мандарин?

Но Родион не удостоил спутника даже взглядом. Мысли его витали далеко за пределами бытия, а глаза – затуманенные, безразличные и опустошённые – блуждали по далёким равнинам прострации. Здание вздрогнуло - жилой дом пропахал крышей очередной холм. Угрюмо затрещала кровля. Обшарпанные стены наполняли это место атмосферой безысходности, гнетущее молчание наводило ещё большую тоску. Давид насупился: на его медном лице проступили желваки. Схватив старика за капюшон, он стянул того на пол. Родион безвольно шлёпнулся на бок. Кимико сделала к ним ровно один шаг и замерла, сцепив руки за спиной:

- Давид...

- Отвечай, когда к тебе обращаются, сумасброд! – Мариус точно собаку проучивал; изо рта его летели брызги, капельки оседали на выпачканной в солидоле бороде. – Ты оставил нас одних. Слинял без предупреждения. Зачем Квазару уходить посреди ночи, а? Ради голой бабищи, которая сбежала из вашего так называемого Рая? В этой находке кроется какой-то важный сакральный смысл, ведь так?

- Давид, прошу... - осторожно окликнула его Кимико.

Мариус замахал кулаками, точно наставник, вбивающий в умы учеников очевидные истины:

- Неужели ты ничего не заметила, Кими? Железное чудище гнало нас в этот перевёрнутый дом, словно скот... - Давид притянул Родиона за воротник. - Чё притих, дед? Стоило мне за тебя поручиться, как ты тут же обделался. Это не я сейчас должен тараторить без устали, а ты, ведь именно ты у нас спец по всяким паранормальным сущностям. А ну вываливай: что за жук-трансформер нас преследовал? О здоровенном могильщике из пуль и гильз в ваших таинственных свитках ничего не проскакивало?

Кровь струйкой сочилась из разбитой губы Родиона. Его жалкий и помятый вид шёл вразрез с его максимально сконцентрированной физиономией - физиономией священника, читающего пастве воскресную проповедь. Разве что цвет лица менялся: пергамент морщин постепенно покрывался предрвотной серостью.

- Квазар велел... он велел мне следовать, а я лишь подчинялся, - проговорил Родион.

- Быть может, твой Квазар хочет нас всех со свету сжить? Родион, дружок, я не испытываю к тебе какой-то особенной личной неприязни, просто... с того самого момента, как я очухался и увидал твою харю, удача нас покинула. В «Союзе» мы действовали по плану, здесь же нам приходится полагаться на человека, который мало того что не умеет работать в команде, так ещё и не даёт своим действиям отчёта. Даже твой Квазар шлёт тебя нахер и сваливает, когда захочет. Использует тебя, как шлюху! Тебя это вообще не парит?

- Таков путь, сын мой, - кратко ответил монах.

- Путь? За прошедший час я дважды спасал тебе жизнь. Да только тебе, как я вижу, насрать... Вы, фанатики, веруете, что как только вы умрёте, вас воздвигнут в мученики. Что вас станут почитать. Ты не учёл одного: в этом обратном измерении никто не оценит твой подвиг. Здесь есть только я, ты и Кимико. Наша первоочерёдная задача - отыскать Антона Бойченко, и если мы не выживем, твоя великая миссия накроется медным тазом. На войне я не раз становился свидетелем того, как ошибки одних гробили жизни других. Ты уж извиняй, но ты похож на слепого щенка, которого с минуты на минуту смоют в унитаз.

Закряхтев, Родион попытался вытереть кровь подолом робы.

- Ау,