хребтом Большого Хингана. Война близилась, «Рамзай», имеющий теперь среди своих связей нового посла Германии Ойгена Отта, а среди агентов – советника принца Коноэ, был слишком необходим родине, чтобы просить о возвращении. Он это знал и попросил лишь 30 суток отпуска. Получив их, Зорге исчез из Токио. 15 января 1939 года он вернулся и снова приступил к работе.

Спустя много десятилетий, 20 мая 2015 года стало известно о подарке, который один из самых заметных нацистов Токио получил к своему дню рождения 4 октября 1938 года. Из Берлина пришел пакет с фотографией министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа и сопроводительным письмом канцелярии МИД Германии:

«Дорогой партайгеноссе доктор Зорге!

По поручению господина рейхсминистра фон Риббентропа посылаю вам в качестве особого признания фотографию господина рейхсминистра с его собственноручной подписью. Господин рейхсминистр благодарит вас за выдающуюся работу в германском посольстве в Токио и передает также сердечные поздравления по случаю вашего дня рождения.

Хайль Гитлер»[457].

Глава тридцать третья

Между миром и войной

5 января 1939 года кабинет принца Коноэ подал в отставку: группа решительно настроенных военных снова была возмущена его колебаниями во внутренней, но прежде всего во внешней политике. Несмотря на объявление в ноябре 1938 года планов о создании Великой Восточной Азии, в которой Япония должна будет сыграть ведущую роль источника прогресса (что на практике означало колонизацию со всеми разнообразными и разнонаправленными вытекающими обстоятельствами), правительству Коноэ, по мнению военных, не хватало воли для прямых действий в этом направлении. Правительство возглавил юрист, бывший председатель Тайного совета барон Хиранума Киитиро. Военные надеялись, что 71-летний премьер окажется более покладистым в выполнении их требований, и 23 января 1939 года «Рамзай» предупреждал Москву о желании Квантунской армии снова поиграть мускулами: «…Майор Шолль сообщил послу Отт о растущем мнении в Генеральном штабе за действия в северном направлении и ускорении организации армейских групп в Маньчжурии. Он считает, что это указывает на новую подготовку против СССР… Но я и другие думаем, что это не означает подготовку войны с СССР, так как японцы не в состоянии затевать войну сейчас, когда они с трудом удерживаются в Китае.

Я полагаю, что японцы весной пойдут на военные провокации, которые приведут к местным инцидентам. Это будет сделано для того, чтобы отвлечь радикальные группы от войны в Китае, что диктуется необходимостью противодействия с той целью, чтобы не показать своей слабости»[458].

Зорге оказался абсолютно прав. Новым театром военных действий, избранным квантунцами для очередного прощупывания Красной армии, на сей раз стало противоположное от Хасана и Владивостока направление – Монголия. На восточной границе этого советского сателлита, в районе реки Халха (монгольское название – Халхин-Гол) располагались заставы монгольской армии – с одной стороны, и маньчжурской – с другой. С января 1939 года японские разведчики (маньчжурские баргуты) начали прощупывать оборону монголов в районе господствующей там высоты Номонхан. 11 мая японо-маньчжурские войска выдавили монгольские заставы к Халхин-Голу. На следующий день вооруженные столкновения перешли в постоянную фазу и японцы вклинились на территорию Монголии. 22 мая войска Монгольской Народной Республики (МНР) отбросили захватчиков, но 28—29-го японцы, получив подкрепление, перешли в контратаку. Начался крупномасштабный военный конфликт, иногда именуемый Монгольской войной.

Внимание Москвы и руководства разведки переключилось на Монголию не сразу. В начале года ведомство пережило очередные потрясения. Еще до того, как в апреле оно было переименовано в Пятое управление Штаба РККА, у него сменилось руководство, причем не однажды. После ареста в ноябре 1938 года исполняющего обязанности начальника Разведупра Семена Григорьевича Гендина его место занял комдив Александр Григорьевич Орлов – профессиональный военный и разведчик. 30 апреля 1939 года и он был арестован по ложному обвинению в антисоветской деятельности. Новым хозяином «Шоколадного домика» стал бывший военный летчик Иван Иосифович Проскуров, которому требовалось много времени, чтобы вникнуть в новую, совершенно незнакомую ему специальность. К тому же вдалеке от Монголии, в Европе в этот самый момент разворачивались события, определяющие судьбы мира на следующие годы: шли интенсивные тайные переговоры бывшего японского военного атташе генерала Осима, ставшего послом в Берлине, о заключении союза, направленного против СССР. Зорге был в курсе происходящего и информировал Москву как обычно, не зная о переменах в «конторе любимого директора». 9 апреля он сообщал: «Осима опять поднял вопрос о военном пакте, потребовав ответа от японского правительства. После долгого обсуждения Япония решила согласиться на военный пакт, направленный только против СССР…

Посол Отт узнал в Министерстве иностранных дел, что японцы не пойдут на то, чтобы окончательно утратить хорошее отношение со стороны Америки, согласившись присоединиться к пакту против демократических стран.

Посол Отт считает, что Японию все-таки заставят присоединиться к этому пакту»[459].

С отставкой кабинета Коноэ Одзаки формально утратил доступ к правительственной информации, но его неофициальный статус эксперта по китайским делам позволял и далее получать данные стратегического характера. 26 апреля Зорге, с прямой ссылкой на него, передавал: «Отто получил сведения о военном антикоминтерновском пакте: в случае, если Германия и Италия начнут войну с СССР, Япония присоединится к ним в любой момент, не ставя никаких условий. Но если война будет начата с демократическими странами, то Япония присоединится только при нападении на Дальнем Востоке или если СССР в войне присоединится к демократическим странам…

Эти разъяснения были отправлены послу Осима. Ответ от него еще не получен».

Сам по себе факт двойного подтверждения столь важной информации – и через германское посольство, и через «круги, близкие к японскому правительству», заслуживал особого внимания. Не говоря уже о содержании шифровок, которые были доложены специальным сообщением Сталину, Ворошилову, Молотову и другим лидерам Советского Союза[460]. А 31 мая, во время начала настоящей войны на Халхин-Голе, Зорге передает в Москву еще одну важную радиограмму, в которой сообщает о надвигающейся войне в Европе: «…Японцы хотят избежать неприятностей с Англией и Америкой. Прибывшие в Токио немцы-фашисты, близко стоящие к Герингу, говорили о том, что дальнейшее продвижение Германии будет производиться в Европу.

Данциг будет захвачен в сентябре 1939 года.

В этом же году Германия отберет у Польши старую немецкую территорию и отбросит Польшу на юго-восток Европы в Румынию и Украину. Германия не имеет прямых интересов на Украине. В случае войны Германия с целью получения сырья захватит и Украину. Прибывший с визитом в Токио германский военный атташе в Москве генерал Костеринг сказал военному атташе в Токио, что главным и первым противником в настоящее время является Польша и уже после – вторым – Украина»[461].

Данные о захвате Данцига и начале войны с Польшей, от которых, напомним, идет традиционный отсчет Второй мировой войны, были точными. Информация о возможной неполной оккупации Польши – нет. Тем не менее вектор развития европейских событий был предсказан «Рамзаем» верно, и к