– Что там? – Меня пихнули в плечо, и я выдохнул с облегчением. Еще никогда я не был так рад услышать голос Рута.

Я передал ему подзорную трубу. Лицо приятеля никак не изменилось, когда он увидел то же, на что теперь глазели все на этом холме. Я ждал, что вот-вот мой друг разразится чем-то вроде «я же говорил». Но он проворчал совсем другое:

– Любители сраного искусства.

Все помолчали.

– Это точно наши? – засомневался Эдельберт.

– Вижу Бослика, – ткнул пальцем один из его подчиненных. – Ну, вроде бы.

– Дак он не ходил разведывать, дурень!

Похоже, в последнее время меня подводило зрение. Или рассудок. Даже глядя в подзорную трубу, можно было разобрать лишь общие очертания: посеревшую кожу, распухшие шеи и окровавленное древко этой хлипкой конструкции.

– Почему головы? – взволнованно сказал сержант. – Разве же Хайвик не у нас?

Еще вчера вопли сотника Долов будоражили округу. Возможно, у Урфуса были какие-то счеты с солдатом, или он надеялся выведать что-то полезное у врага. Я убедился, что полезного в Хайвике столько же, сколько бывает золота в выгребной яме.

Сержант уже посчитал головы и явно переживал за расходы.

– Паршиво, ничего не скажешь.

– Хуже. Мы все еще не знаем, сколько их там, – заметил Рут, явно нарываясь. – Если спросите меня, то я бы…

Эдельберта так перекосило, будто он не видел покойников за все годы войны. Я схватил Рута за шиворот и потащил к требушету, подальше от новых проблем.

– На пару слов, – выдохнул я, но хватку не ослабил.

Два года назад приятель учил меня говорить со старшими по званию. Сейчас же сам лез в петлю. Так пить – последний ум потеряешь. Удивительно, как он не позабыл про свою матушку!

– Лэйн, а ну стой! – окликнул меня бастард и поспешил следом. – Что теперь? Мы не можем просто так…

– Возможно, стоит спросить у господина Эйва. – Я толкал Рута подальше от сотников. – Все-таки именно он управляет нашим войском, не так ли?

Площадка для требушета

Замок высился на соседнем холме – нетронутый, величественный. Все еще непокоренный. Я невольно подумал, что даже жаль крушить такой фасад, ронять башни, уничтожать столь искусный труд.

От главных и единственных ворот замка бежала косая дорожка. Она стекала, как ручей, обводя земляные пороги, и огибала лес с нашей стороны. Уже там, перед восточным холмом, дорога начинала ветвиться. Я помнил, что один поворот вел к перекрестку под Волоком, а другой шел через два моста и кончался у гор. Два пути, в конце которых не было войны и штурма. Я покосился на Рута.

Его рука будет заживать еще две недели, если не больше. Штурм начнется через несколько дней, если, конечно, требушет не развалится при первом броске.

«Еще одна проблема, которую мне придется решать».

На холме мы стояли вчетвером: мой друг и двое из отряда, которым я поручил смотреть за осадной машиной. Сержант не особенно переживал за успех нашего дела – приказал поставить всего дюжину палаток кругом у площадки и десять часовых. Пятеро из них уселись возле бочки и кидали кости, не беспокоясь о войне. А остальную пятерку я и вовсе не увидел.

«Заходите, гости дорогие, разбирайте требушет! Нам и самим уже как-то неловко уродовать столь чудесные бастионы…»

Приятель все еще хмурился после того, как я оттащил его прочь от сотников.

– Может, парнишек из Долов осталось и побольше. – Крышка на его фляге никогда не сидела слишком долго. – Восемь десятков? Семь? – Он сделал первый глоток, поморщился и сплюнул себе под ноги. – Милосердная матушка и ее исподнее! Кто вообще сказал, что их две сотни? Другой парнишка, которому прижали яйца и прижгли колени?

– Ты никуда не пойдешь. – Я сказал это так, чтобы не возникло сомнений. Никаких споров. Никакого торга. Трава зеленая, мой меч из стали, а Рут будет сидеть в лагере, пока я не решу иначе.

Кто-то из часовых проиграл ставку. Проклятья звучали так громко, будто в войске даже не нужно притворяться, что ты занят делом…

– Разумно, – приятель фыркнул и вытер губы рукавом. – Зачем нам что-то знать? Ох, погоди, я придумал! – Он помахал перемотанной рукой. – Пусть их ребята сами заявятся и все расскажут. Например, сколько у них коней и арбалетчиков. Чего они выжидают там, в лесу напротив. – Рут быстро сделал два глотка и убрал волосы со лба. – Или, например, зачем они поставили головы наших солдат, пока Хайвик милуется с Эйвом?

Я поднял лицо к небу, надеясь получить хоть какую-то передышку. Резко втянул воздух. Выдохнул, прикрыв глаза. Легче не стало.

– Возможно, они полагают, что Хайвик сбежал. – Я заметил присохшую грязь на сапоге. Всякая мелочь раздражала в последние дни. – Может, хотят нас придержать на месте. Отсрочить штурм. – Я покосился в сторону гор. – Может, подмога и правда уже в пути.

– Или ты спешишь, как невеста под венец? – Рут снова выпил и кивнул на замок. – Только вон там, клянусь всеми девами Крига, брачной ночки не случится.

Новобранцы подслушивали, не стесняясь. Ловкач с копьем глядел на нас во все глаза и стоял сильно ближе, чем обычно стоят люди, которым не интересна беседа двух солдат. Было бы что подслушивать! В последний сезон Рут только и делал, что препирался, указывал, как мне жить, и вечно причитал. Я не сразу заметил, что мой друг стал таким же бесполезным, как остальные пять сотен солдат.

Новобранцы смотрели на меня и явно недоумевали. Я и сам не понимал, для чего терплю пьянство и нравоучения.

– Последнее время ты слишком много пьешь, – начал я.

Рут дернул плечом.

– Не больше, чем пил в Криге. Обычное дело. Пора бы тебе и привыкнуть, нет? У всех свои слабости, как говорила матушка, да только…

– Мне не нужен пьяный солдат во время штурма.

– О! Какая жестокость! – Рут и не думал браться за ум. – Столько добрых друзей соберется на стенах и под ними, будут веселиться до самого утра… а ты предлагаешь испортить мне весь праздник! Нет-нет-нет, раз такое дело, я лучше посижу у костра, где-нибудь тут, под соснами. Погрущу в одиночестве и тишине.

Идея звучала неплохо, но только на первый взгляд. Если оставить пьянчугу в лагере без надзора, он точно освоит все запасы вина. А ведь если Долы решат ударить по лагерю, пока мы на другом холме…

Берег мертвых. Сэир с разбитой головой и дорога, усеянная телами.

– Нет. – Я развязал кошель и вытащил оттуда