Как будто идея об интегральном руководстве войной, о слиянии правительственной и полководческой власти, которую несколько лет тому назад принимали в штыки, не встречает теперь возражений, и государственные деятели теперь держатся мнения, что они не имеют права быть простыми дилетантами в вопросах стратегии. Одновременно мы сделали несомненные успехи в вопросах экономики войны; внимание к ним привлечено, растут работники, специализирующиеся на них. Мы все понимаем, что войну ведет не особая организация, а государство в целом, и тылом дерущихся войск является все государство.

Из понятия государственного тыла надо сделать соответственные выводы для фронтовых тылов. Введенное русским генеральным штабом понятие фронта, со своим тылом, охватывающим армейские организмы в целом, сейчас же отразилось на армейских тылах, лишило их самостоятельности, поставило их в подчиненное положение, сузило их функции до распределения. Но сами фронты в тыловом отношении разрослись, став самодержцами. Введение понятия о государственном тыле логически требует производства над фронтами той же самой операции, которую они проделали в 1914 году над армиями: функции их должны быть резко сужены, самостоятельность их должна быть уничтожена, основные функции их должны отойти к государству, в хозяйственном отношении они должны занять подчиненное положение. Проведение всей этой реформы стало бы значительно легче, если бы мы уже в мирное время уничтожили такие крупные экономические сатрапии, какими являются военные округа, и перешли к более мелким и послушным подразделениям государственного тыла — корпусным округам.

Фронты и армии должны перенести свою деятельность ближе к сражающимся войскам. Мы отнюдь не возражаем ни против запасов, ни против какого-либо строительства в районе действий самих войск. Эти запасы очень нужны, так как в современную войну по железнодорожной сети, на глубине до 500 км за фронтом, будут происходить массовые железнодорожные маневры. Но глубину современного театра военных действий, вырезанного из государственного тыла, неблагоразумно было бы значительно увеличивать за пределы 300 км. Все, что позади, желательно изъять из ведения фронтов и армий. О распространении военного положения в тыл заботиться теперь не приходится, так как при наличии воздушного флота и классовом характере войны военное положение, вне театра военных действий, должно распространиться теперь на весь государственный тыл, включая и мосты через Волгу.

Перенесение центра тяжести на государственный тыл диктуется нам и ограниченным размером наших материальных средств. Здесь может быть только два выхода: или логические выводы, жестокая централизация распоряжением всех средств, крупный шаг вперед, или частно-хозяйственная анархия, тылы пухнущие и богатеющие параллельно общему оскудению, экономическая катастрофа, миллионы бесполезных нестроевых. Или мы будем базироваться на всю страну, или сразу же окажемся в тупике. При общей экономике нашего Союза создание самостоятельных фронтовых баз, иммобилизующих огромные средства, не может пройти безнаказанно. Ведь наше плановое хозяйство уже в мирное время развивается при втрое-вчетверо меньших относительно годового оборота количествах запасов, чем частно-капиталистическое хозяйство буржуазных государств. Мы должны научиться и войну вести с меньшими запасами на театре военных действий, чем то делала Россия.

Налаживание работы нашего государственного тыла мыслимо только в том случае, если мы покончим с жупелом самобытности и с аргументацией малокультурности нашего театра военных действий. Во-первых, потому, что эта аргументация фальшива в своей основе, во-вторых, потому, что существо ее заключает пораженческую тенденцию. И не будем слишком себя гипнотизировать позиционным характером конца мировой войны, а равно и заграничными образцами: на английском командовании, например, столь же чувствительно тяготела рутина борьбы на малокультурных театрах, как и на русском командовании. В рационализации устройства тыла мы не можем ставить себе задачу только догнать Запад, — надо идти дальше вперед. И первой предпосылкой успеха явится отказ от узкотыловых интересов, рассмотрение вопроса с широкой государственной точки зрения. Нельзя рассекать территорию государства юридической гранью, равносильной тому, как если бы железные дороги фронтового района и тыла были разной колеи.

Война и революция. 1928. Кн. 11. С. 94-108.

Эволюция оперативного развертывания

 Передо мною лежит только что изданный ГВИЗом посмертный труд А.М. Зайончковского: “Подготовка России к мировой войне. Планы войны”. Автор просмотрел в архиве дела Главного управления генерального штаба по делопроизводствам оперативному, крепостному и мобилизационным запасам и привел из них ряд интересных выдержек. Дела эти находятся в большом порядке, компактны; они заключают ряд решений конкретных стратегических и оперативных вопросов, данных русским генеральным штабом в период, предшествовавший мировой войне. Мы должны быть очень признательны автору за оглашение в печати важнейших данных прошлого русской стратегической мысли. Каждый стремящийся углубить свое стратегическое мышление, несомненно, должен будет внимательно остановиться на содержании труда Зайончковского. Содержащиеся в нем данные позволяют конкретизировать стратегическую мысль. Хорошо или плохо решал свои задачи старый генеральный штаб, но эти задачи выдвигала жизнь, они являлись вполне реальными; мы можем говорить о них вполне откровенно, не останавливаясь ни перед какими стратегическими тайнами царской армии, которые больше не существуют, и не преклоняясь ни перед какими авторитетами эпохи подготовки к мировой войне: ни цензурных, ни живых преград для научной критики здесь нет. Только полтора десятилетия отделяют нас от этой эпохи, и все же она целиком уже отошла в область истории.

Нас сейчас в этом труде интересует другая сторона. А.М. Зайончковский еще на последнем съезде ВНО выступал как паладин “чистой” истории. В его посмертном труде заключается, однако, очень наглядное опровержение этой философской истории. Приведя какой-либо факт, автор спешит высказать о нем свое мнение, не скрывает, что его привлекает и что отталкивает. Перед читателем — точка зрения Зайончковского, пожалуй, более ярка, чем стратегическое мышление отошедших в историю деятелей генерального штаба.

Мы остановимся в этом очерке на тех положениях, в которых мы диаметрально расходимся с автором. Мы полагаем, что изучение этих расхождений далеко не бесплодно и может помочь углубить наше понимание некоторых стратегических вопросов.

***

Научную ценность могут иметь военно-исторические труды как вышедшие, так и не вышедшие из школы исторического материализма. Однако, мы должны требовать от автора, во всяком случае, глубокого уважения к реальности, к материальному базису, ложащемуся в основу тех или иных событий и принятых решений.

Мышление