class="p1">Как уже было сказано выше, образ Исидора Севильского в «Истории Испании» целиком заимствован из «Всемирной хроники» Луки Туйского[1032]. Это неслучайно. В 1063 г. мощи святого были перенесены из Севильи в Леон и перезахоронены в соборе. С этого момента в Леоне начинает складываться культ святого, к которому Лука имеет непосредственное отношение: ведь именно он написал «Miracula sancti Isidori» – рассказ о посмертных чудесах святого. «История готов» Исидора является главным, если не единственным источником знаний Луки о королевстве вестготов[1033]. Исидор – один из главных персонажей его «Всемирной хроники», фактически отец всей испанской Церкви, непререкаемый авторитет для современников и потомков, знаток Священного Писания и божественного права, которому нет и не будет равных. В контексте политического и церковного противостояния Леона и Кастилии в XIII в. важно, что Исидор был епископом Севильи, а не Толедо, что только увеличивает его привлекательность в глазах Луки Туйского. Автор неслучайно связывает его с Римом: как и в случае с Леандром, это должно было служить усилению авторитета Исидора и подчеркнуть связь испанкой Церкви с апостольским престолом.

Образ Исидора в «Готской истории» гораздо более сдержанный; вообще, специально о нем Родриго не пишет, видимо, воспринимая его как «леонского» святого. И хотя хронисты Альфонсо Х ориентировались на светскую аудиторию, не рассказать о самом известном вестготском святом (чей культ, к тому же, пережил второе рождение) он не могли. Разумеется, они заимствовали более красочный и запоминающийся образ святого, изложенный Лукой Туйским.

Следующий эпизод взаимоотношений Рима и вестготской Испании относится к 638 г. и связан с письмом епископа Сарагосы Браулиона, адресованного папе Гонорию I. В тексте эта история описана так: «На этом соборе снискал большой почет и уважение епископ Сарагосы Браулион; он произнес там великолепную проповедь, поскольку был он хорошим священником, так что его книги и прочие прозведения до сих пор пользуются любовью и почитанием Церкви. Этот епископ был настолько красноречив и так хорошо выражал свои мысли, что его письма весьма ценились и в римской курии». Источником данного фрагмента, несомненно, послужил отрывок из «Истории об испанских событиях»[1034], причем хронисты Альфонсо только перевели его на старокастильский, нисколько не меняя смысл, разве что добавили похвалу красноречию Браулиона. В свою очередь Родриго пользовался данными так называемой «Мосарабской хроники» (другое название – Continuatio Hispana), написанной в 754 г. неизвестным клириком в Кордове или, возможно, в Толедо[1035]. Однако в «Мосарабской хронике» не упоминается Рим: там сказано лишь, что Браулион выступил на соборе с проповедью и что его произведения клирики читают и поныне[1036]. Родриго узнал о том, что Браулион писал римскому папе, из другого источника (возможно, из соборных актов) и счел нужным эту информацию добавить, да еще и подчеркнуть, что римские священники восхищались его красноречием. Впрочем, подробностей переписки Родриго не сообщает. Между тем, как нам известно, ок. 637 г. папа Гонорий I получил из Испании донесение, будто бы после смерти короля Сисебута, известного своими антииудейскими законами, вестготские епископы перестали обращать иудеев в христианскую веру или делали это недостаточно энергично. Собственно, Браулион в своем письме как раз и ответил папе, что дело обстоит ровно наоборот и что при содействии короля Хинтилы епископы Испании активно проповедуют среди иудеев[1037].

Родриго Толедский мог не знать содержания письма Браулиона: ведь единственная дошедшая до нас рукопись переписки епископа Сарагосы хранилась в архиве Леонского собора; в Толедо ее копии могло и не быть[1038]. Можно также предположить, что Родриго сознательно умалчивает о конфликте между епископами Испании и папой, указывая только, что красноречивое послание епископа Сарагосы было благосклонно принято в Риме.

Не в пример более подробно описана поездка в Рим ученика Браулиона, пресвитера Тайона. Действительно, в 646–649 гг. Тайон по поручению короля Хиндасвинта ездил в Рим, в папскую библиотеку, где скопировал «Моралии на книгу Иова» и «Гомилии на Иезекииля» Григория Великого. Приехав в Испанию, Тайон написал «Сентенции», в основу которых легли как раз «Моралии»[1039].

Согласно «Истории Испании» и Родриго Толедскому, Тайон прибыл в Рим на аудиенцию к папе и попросил у него «Моралии». Однако книги ему не выдали, сославшись на недостаток времени и на то, что книги в апостольской библиотеке хранятся в совершенном беспорядке. Тогда Тайон отправился в церковь Св. Петра, где провел ночь в слезной молитве. В ответ на его просьбы ему явился сам Григорий и указал, в каком именно сундуке хранятся искомые сочинения. Первоисточником этой легенды, по-видимому, следует считать все ту же «Мосарабскую хронику»: Родриго Хименес де Рада копирует ее текст практически без изменений, а хронисты Альфонсо, также на изменяя содержание, переводят на старокастильский. Нас, впрочем, интересует самый конец этого рассказа. Автор «Мосарабской хроники» отмечает, что «с того дня все [клирики] апостольского престола прославляли достопочтенного Тайона, при том, что раньше они смотрели на него свысока, как на малодушного». На этом его повествование завершается. Родриго Хименес, в целом, повторяя информацию своего источника, добавляет, что после обретения книги он получил благословение папы и стал «почитаем в Риме и в Испании»[1040]. Этой фразой Родриго как будто пытается сгладить нелюбезный прием, оказанный Тайону в Риме, и убедить читателя в том, что римский папа на самом деле отнесся к святому с должным уважением (хотя сначала презирал). Добавление Родриго затем перешло в «Историю Испании» и обросло некоторыми подробностями[1041]: так, снискав славу и уважение в Риме в глазах папы и его кардиналов, Тайон стал пользоваться уважением в авторитетом и в Испании.

Хронисты Альфонсо не обошли вниманием диспут Юлиана Толедского и римского папы Бенедикта II, точнее, указали, что диспут имел место быть, но в подробности вдаваться не стали[1042]. Между тем, суть спора была им известна, ведь она излагается в «Готской истории», которой следуют хронисты[1043]. По всей видимости, детали богословского диспута не слишком интересовали авторов «Истории Испании» и их читателей – светских аритократов, так что они решили сократить текст источника, хотя, как мы видели на примерах выше, обычно они просто дословно переводят его на старокастильский.

Примечательно, что в рассказе о теологическом споре Бенедикта II и Юлиана (речь шла о сущности Троицы) вдруг появляется римский император (emperador de Roma), апелляция к которому, в конечном счете, и решает диспут в пользу епископа Толедо[1044]. Император фигурирует и в «Готской истории», и в «Мосарабской хронике», ставших источником этого отрывка[1045]. Принято считать, что автор «Мосарабской хроники» имеет в виду императора Византии Константина IV, который упоминается во