вреде для другого человека. Но не теперь. Правду говорят, окружение меняет людей. Я провел около месяца среди мистиков и Скрытых. Каждый день возвращался в квартиру, где меня поджидали два существа намного старше меня. Уловки, ложь и угрозы стали обыденностью. Паранойя пропитала мои слова и действия. Нервозность вошла в привычку. А в речь вторглись манипуляции. Конечно, по меркам местных мистиков я еще новичок, но все еще впереди. Изменения беспокоили меня. Насколько глубоко я погружусь в это болото, прежде чем смогу выплатить долг? Останусь ли я прежним Теодором Рязановым?

Я открыл дверь и вошел в кабинет Ведущей. Меня встретили не маленькая комнатка и не два стола друг напротив друга. За дверью простирался целый павильон. Вдоль стен возвышались каменные статуи, накрытые тканью. Я видел лишь силуэты, но, судя по ним, Пляска собирала не только людей. Помещение освещалось рядами ламп, что висели высоко над полом. Середину павильона расчистили, а экспонаты отнесли ближе к стенам.

Взгляд упал на девушку в разорванной розовой пижаме. Она сидела на стуле, ноги сомкнуты, руки уходили за спину. Ее короткие русые волосы были растрепаны, на левой ноге не было тапочка. Надя выглядела ужасно. По щекам стекали слезы, на лоскутах пижамы блестели алые бусинки. Рядом с ней стояла Ведущая в своей обычной одежде: сером пиджаке и серой юбке.

— Вы ранили ее! — прорычал я сквозь зубы.

— Не мы, — сказала Ведущая. — Девочка пролезла через разбитое окно.

Я обвел взглядом павильон. Утром черти разлучили нас с Мечтателем, но мистика Грез нигде не было. Сейчас он мог бы отвлечь Ведущую на себя, выиграть нам немного времени.

— Не вижу Мечтателя.

— Он сопротивлялся, — ответила Ведущая. — Боюсь, его душа покинула Срединный мир.

— Вы убили его. — Я очень постарался, чтобы это не прозвучало как вопрос.

Он мертв? Вот так просто? Смерть не сильно трогала меня — за два года на улице навидался ее сполна. Но Мечтатель — единственный, кто относился ко мне… нормально? Без открытой вражды. И теперь его не стало. Без пафосных возгласов, без грома и молнии. Он умер обыденно, как человек.

Мистики уязвимы. В конце концов, все мы — люди.

«Что скажет Воровка лиц? — неожиданно промелькнула мысль. — Будет ли она плакать? Может ли чудовище плакать?»

— Мы предложили сделку, он отказался, — объяснила Ведущая. — Отказался весьма грубо. Но хватит о нем. Ман, Ра возьмите у Теодора Рязанова поводок и подойдите ко мне.

Я не обернулся к своим ложным сопровождающим, чтобы не выдать их. Судя по неуверенным вздохам, приказ Ведущей застал их врасплох. Но они собрались. Передо мной вышли парень и девушка. Первый схватился за поводок и выдернул из моей руки. На мой вкус, переигрывает.

Ложные сопровождающие шагнули вперед, к Ведущей. На ее лице пропала улыбка настолько быстро, что я не успел и понять.

— Вы захватили их, — сказала Ведущая. Она подняла одной рукой Надю со стула. — Обмен отменяется.

♀♀♀

— Нет! — выкрикнула я, когда женщина с каштановыми волосами дернула меня.

Мои плечи опустились, коленки подогнулись. Я сгорбилась, чтобы казаться меньше, незначительней. Хотелось сжаться до точки, лишь бы меня не видели. Лишь бы Тео не видел меня такой.

Пижама в лоскуты, на коже порезы и ссадины, под глазами круги от недосыпа. Я выглядела ужасно, как беспризорница, которую оставили на улице.

Из голоса пропала былая дерзость, а поза так и кричала о ничтожности. Если Тео поймет. Если догадается, насколько я жалкая, то бросит меня. Откажется от меня, как от балласта, каким я и являюсь. Бесполезная, беспомощная. Меня выкрали на пороге маминого участка. Я ни разу не помогла ему в тяжелом «квесте» по выплате долга. Только мешалась. Вот какая я. Надежда Рязанова. Самая трусливая из Рязановых. Самая пустая. Самая жалкая.

Когда женщина притянула меня поближе и впилась острыми ногтями в шею, я взвыла. Боль развязала язык, и наружу вырвалось то, что я держала в себе так долго. То, что скрывала от Тео, от друзей, от одногруппников. Даже от мамы.

— Я… я… заплачу, — задрожал голос. Я отвела взгляд от Теодора и вдавила его в пол. — Я расскажу тебе все, что захочешь! Все мамины секреты! Она оставила библиотеку и комнату. Там ее ингредиенты, ее книги, ее знания! Я все отдам! Только не трогай меня!

Маска треснула окончательно. По щекам побежали теплые слезы, тело задергалось, как рыба на суше. Назад пути нету. Я мертва. Тео меня бросит, поэтому я рассчитывала на себя.

— Надя… — потерянно прошептал Теодор.

Парень и девушка перед ним шелохнулись. Девушка подхватила с земли собаку, и они оба забежали Теодору за спину. Похоже, он подготовил какой-то план. Подменил чертей на настоящих людей, но провалился. Его раскрыли.

— Мне не нужны секреты ведьмы, дитя, — покачала головой Ведущая. Кажется, так ее звали? — Я видела то, о чем люди слагают легенды.

— Мама прожила очень долго! Дольше обычных людей! — выпалила я на одном дыхании. — Отпусти меня. Я все расскажу.

— Заманчиво. — Она не отводила глаз от Теодора. Давала понять: я — букашка. Меньше, чем букашка. Вещь. Говорящий торшер. Всего лишь предмет обмена. Ведущая обратилась к Теодору, а не ко мне: — Отказываюсь. Мы хотели разжиться ангелом и должником. Но обойдемся только последним. Очень жаль.

Вот и все. Меня превратят в статую. Продадут мистику, который работает с Ничтожными.

Я обмякла. Силы покинули меня. Тревога отдалилась, и в бурлящем ранее разуме появилось смирение. Иначе и быть не могло. Меня изначально поставили в невозможные условия. Мистиком не стать. Себя не защитить. Мы с Теодором были одни против Совета, против всех. Но и он меня бросит.

— Мы можем договориться, — вытянул он руки ладонями вперед. — Найти другой выход.

Что он делает? Почему не бросает меня?

По его лицу стекали капли пота, глаза были округлены, а плечи дергались. Мои слова, казалось, прошли мимо него. Словно он не услышал ничего нового. Словно и так знал, какая я на самом деле.

Нет. Невозможно. Перед ним я всегда играла роль дерзкой сестры. Временами проступали настоящие чувства, но я спешила