заднюю часть комнаты, к острому дверному проему слева от алтаря, почти полностью скрытому. Они исчезают, а остальные охотники отправляются по своим делам. Когда собравшиеся, болтающие друг с другом люди начинают удаляться, я пробираюсь к одной из скамеек, стоящих перед алтарем с бочонком эликсира. Я сижу с серпом на коленях, делая вид, что полирую его.

Получу ли я теперь эликсир? Я оглядываюсь через плечо. Нет, все еще слишком много.

За временем становится трудно уследить. Минуты ускользают, превращаясь в часы. Я чувствую, как ночь редеет, как волосяной покров.

Вентос все еще не вернулся.

Я снова оглядываюсь через плечо. Их осталось только трое, все в глубине зала. Их головы склонились в какой-то молитве. Возможно, за тех охотников, которые еще остались на ночь. Это мой лучший шанс. Я должен пойти за эликсиром.

Но вместо этого я проскальзываю в дверь по другую сторону алтаря, готовя какое-нибудь оправдание или объяснение на тот случай, когда брат, несомненно, узнает меня, и оправдание того, почему мне нужно, чтобы он принес мне эликсир. Ни то, ни другое мне не нужно. В комнате пусто.

По ту сторону стены, которая сейчас находится у меня за спиной, стоит стеллаж с бочонками, похожими на те, что стояли на алтаре. Пшеница в Деревне Охотников настолько ценна, что лишь редкий кусочек приберегается для мастера-пивовара, чтобы сбраживать его для старых богов по большим праздникам. Эти бочки выглядят так же, как и те, что стоят в сарае пивовара, но запах от них смутно металлический. Знакомый. Я понимаю, откуда я его узнала, и вдруг задаюсь вопросом: а не так ли делают Эликсир Охотника? Если эти бочки полны эликсира, значит, у нас есть то, что нам нужно. Но где же Вентос?

Мои размышления прерываются, когда я обнаруживаю проход в дальнем углу комнаты. Стеллажи были сдвинуты в сторону, открывая дверной проем. Я слышу тихий шепот и отдаленные хрипы. В проходе пахнет затхлостью и чем-то... спелым. Почти сладкое? Но в ужасном смысле.

Гнилью.

Падальной гнилью. Вот что это за запах. У меня сводит желудок, когда я стою на обрыве, понимая, что мне придется спуститься в эти глубины и встретиться с ужасами, которые меня ждут.

Я не готова. Но у меня нет выбора. Вентос и Дрю должны быть там, внизу.

Проход становится тем ледянее, чем глубже я прохожу. Плач на стенах превращается в иней. В конце концов, я оказываюсь в комнате, которая почти во всем дублирует главный зал — от сводчатого потолка, поддерживаемого балкой и контрфорсом, до призрачных очертаний алтаря в дальнем конце. Но в отличие от предыдущего зала, это помещение уставлено еще большим количеством рядов бочек. Их, наверное, сотни.

Однако мое внимание приковано не к ферментирующему эликсиру. Скорее, я не могу оторвать взгляд от алтаря в дальнем конце зала. Свечи поддерживают не пламя, а решетку из тяжелых паутинок. Сам алтарь высечен из камня с таким мастерством, что оборки скульптурного алтарного покрывала словно трепещут от легкого дуновения ветерка. Каменные швы выглядят так, будто на ощупь они теплые, как настоящая ткань.

В передней части алтаря ткань расходится, и на ней появляется уже виденный мною герб. Два бриллианта наложены друг на друга, верхний меньше нижнего. Вокруг них — серп. Это тот же символ, что был на серебряной двери в старом замке вампиров.

Это не единственное сходство с домом вампира. Над алтарем возвышается каменная фигура, совсем как Король Солос в часовне, в которой мы с Руваном стали поклявшимися на крови. В одной руке он держит оружие охотников — серебряный серп, на другой ладони — три тома в кожаных переплетах. К широкополой шляпе черной брошью приколото воронье перо. На его теле вырезаны доспехи из гладкой кожи, на плечи опущен плащ. Его лицо трудно разглядеть с высоты своего положения, но мне это и не нужно, чтобы его опознать.

Как и в зале выше, в центре алтаря стоит бочка. Но она не заперта в клетке. Она стоит под открытым небом, скрепленный пластинами железа, которые, судя по всему, были добавлены в течение очень долгого времени, так как некоторые из них покрыты патиной.

Как бы невероятно все это ни было, мое внимание сужается до двух мужчин, стоящих в центре комнаты. Я быстро забегаю за ряд бочек и заглядываю между ними. Вентос стоит на коленях перед алтарем, его лицо в крови. Не лицо, которое он украл. Его лицо. Уловка провалилась.

— Как долго ты прятался? — Вентос рычит на Дрю, который нависает над ним. — Ты действительно думал, что сможешь отменить долгую ночь так, чтобы это послужило тебе?

— Ты расскажешь мне, как ты проник в мою крепость, — зловеще произносит Дрю. — Так или иначе. — Он поднимает трость. На ее рукоятке — серебряная голова ворона с острым клювом. — Я устал от твоих уловок. Это твой последний шанс.

— Я с радостью умру за настоящего лорда вампиров. А не за какого-то труса, бросившего свой народ ради возможности украсть корону, — прохрипел Вентос. Как он стал таким кровожадным? Дрю не смог победить Рувана в ночь Кровавой Луны. Победить одного из правых рук лорда вампиров без единой царапины...

Свист трости с серебряным наконечником, рассекающей воздух, выводит меня из задумчивости. Я выскочила из своего укрытия.

— Дрю, нет!

Ворон взмывает в стропила, осыпая их кровавым дождем. Он откидывает голову назад, словно собираясь заговорить. Как будто одним могучим карканьем он разбудит всю крепость. Но вместо этого резкий голос ударяет меня прямо в виски, заставляя голову запульсировать.

Ты заплатишь кровью, как и все остальные из твоего забытого рода. Я получу трон, который заслужил, и отомщу за Лоретту.

Сделав загадочное сообщение, птица улетает в дальний угол - — я могу судить, в вентиляционную шахту — и исчезает.

ГЛАВА 34

Платить кровью. Трон. Месть.

Лоретта.

Эти слова эхом отдаются в моем сознании, скорее чувствуются, чем слышатся. Их звук наполняет меня неприкрытой ненавистью, которая бурлит во мне, как крик, ждущий своего выхода. Он наполняет меня безумием, подобным тому, что было от эликсира, который я выпила в ночь Кровавой Луны. Бесконечная потребность в большем. Больше боли. Больше крови. Больше...

Силы.

— Флориан, Флориан. — Вентос трясет меня. Я несколько раз моргаю и возвращаюсь к реальности, выходя из оцепенения, в которое меня ввергло это адское крылатое чудовище. — Мы