Это сведение к абсурду само по себе могло бы погубить итальянскую оперу в Англии. Но удар был нанесен одним из самых мягких духов Лондона. 29 января 1728 года в театре Линкольнс-Инн-Филдс Джон Гей представил «Оперу нищего». Мы уже описывали ее веселые, остроумные, ритуальные тексты, но только те, кто слышал, как они поются на музыку, которую сочинил или позаимствовал для них Иоганн Пепуш, могут понять, почему театральная публика почти массово отвернулась от Генделя, Бонончини и Ариости к Пепушу, Полли и Гею. Ночь за ночью в течение девяти недель «Опера нищих» шла с аншлагами, в то время как сирены и евнухи в Театре Его Величества пели для пустых мест. Более того, Гей сатирически описал итальянскую оперу; высмеял глупые сюжеты, колоратурные трели и украшения сопрано обоих полов; взял воров, нищих и проституток в качестве драматических персон вместо королей, дворян, девственниц и королев; предложил английские баллады как лучшие песни, чем итальянские арии. Публика была в восторге от слов, которые она могла понять, особенно если эти слова были немного рискованными. Гендель вернулся с новыми операми — «Сиро» и «Толомео, Ре (д'Эгитто» (1728); в них были прекрасные моменты, но они не принесли прибыли. 5 июня Королевская академия музыки объявила о своем банкротстве и прекратила существование.

Гендель не признал поражения. Покинутый дворянами, которые винили его в своих потерях, он вместе с Хайдеггером (июнь 1728 года) основал «Новую академию музыки», вложил в нее десять тысяч фунтов — почти все свои сбережения — и получил от нового короля Георга II обещание выплачивать тысячу в год на поддержку. В феврале он отправился в очередное континентальное турне, чтобы набрать новых талантов, поскольку Куццони, Бордони, Сенезино, Николини и Боски покинули его тонущий корабль и трелировали Венецию. На их место Гендель привлек новых певцов и соловьев: Антонио Бернакки, мужское сопрано, Аннибале Фабри, тенор, Анна Мария Страда дель По, сопрано. На обратном пути он остановился, чтобы в последний раз увидеть свою мать. Ей было уже семьдесят девять лет, она ослепла и была почти парализована. Во время пребывания в Галле его навестил Вильгельм Фридеман Бах, который принес ему приглашение посетить Лейпциг, где только что состоялось первое исполнение «Страстей по святому Матфею». Гендель был вынужден отказаться. Он едва слышал об Иоганне Себастьяне Бахе и даже не мечтал, что слава этого человека однажды затмит его собственную. Он поспешил вернуться в Лондон, прихватив по дороге гамбургского баса Иоганна Рименшнайдера.

Новый состав появился в Лотарио 2 декабря 1729 года, без успеха. Он повторил попытку 24 февраля с «Партенопой», но безуспешно. Бернакки и Рименшнайдер были возвращены на континент; Сенезино был отозван из Италии; с ним и Страда дель Пто, с либретто Метастазио, «Порой» Генделя, на которую он потратил несколько своих самых трогательных арий, была услышана в Лондоне (2 февраля 1731 года). Театр Его Величества снова заполнился. Еще две оперы, «Эцио» и «Сосарме», были приняты благосклонно.

Но борьба за то, чтобы удержать английскую публику с помощью итальянской оперы, становилась все более трудной; теперь она казалась тупиком, в котором физическое и финансовое истощение всегда было не за горами. Гендель покорил Англию, но теперь Англия, похоже, покоряла его. Его оперы были слишком похожи друг на друга и неизбежно должны были надоесть. Их возвышали великолепные арии, но они были слабо связаны с сюжетом, исполнялись на невразумительном, но приятном языке, и многие из них были написаны для мужского сопрано, которое все труднее было найти. Жесткие правила и артистическая ревность регулировали распространение арий, и это еще больше усиливало искусственность сказки. Если бы Гендель продолжил эту итальянскую линию, его вряд ли бы сегодня помнили. Ряд случайностей сбил его с проторенного пути и направил в ту область, где ему суждено было остаться непревзойденным даже в наше время.

23 февраля 1732 года в таверне «Корона и якорь» Бернард Гейтс, чтобы отметить сорок седьмой день рождения композитора, дал частную постановку оратории Генделя «Эсфирь». Она собрала столь обширную аудиторию, что Гейтс повторил ее дважды — один раз для частной группы, а затем (20 апреля) для публики; это было первое публичное исполнение оратории в Англии. Принцесса Анна предложила представить «Эсфирь» в театре Его Величества с костюмами, декорациями и действием; но епископ Лондона протестовал против превращения Библии в оперу. Тогда Гендель принял одно из ключевых решений в своей карьере. Он объявил, что поставит «Священную историю Эсфири» как «ораторию на английском языке» в театре Хеймаркет 2 мая, но добавил, что на сцене не будет «никакого действия», а музыка будет «располагаться в соответствии с манерой коронационной службы»; таким образом он отличил ораторию от оперы. Он предоставил собственный хор и оркестр, а также научил Ла Страда и других итальянцев петь свои соло на английском языке. На спектакле присутствовала королевская семья, и за первый месяц «Эстер» выдержала пять повторений.

Еще одна оратория, «Деяния и Галатея» (10 июня), не понравилась, и Гендель вернулся к опере. Оратория «Орландо» (27 января 1733 года) шла хорошо, но даже в этом случае партнерство с Хайдеггером грозило банкротством. Когда Гендель выпустил свою третью ораторию «Дебора» (17 марта), он попытался восстановить платежеспособность, удвоив цену за вход; анонимное письмо в «The Craftsman» осудило эту меру и призвало к восстанию против господства в лондонской музыке «наглого… властного и экстравагантного мистера Хенделя».53 Завоевав покровительство короля, Гендель автоматически лишился доброй воли Фредерика, принца Уэльского, сына и врага Георга II. Гендель, чьи манеры часто уступали его нраву, совершил ошибку, обидев мастера рисунков Фредерика, Джозефа Гупи; Гупи отомстил, нарисовав карикатуру на композитора в виде чудовищного обжоры с рылом кабана; копии этой работы были распространены по Лондону и усугубили страдания Генделя. Весной 1733 года принц Уэльский побудил своих придворных создать конкурирующую труппу, «Оперу знати». Она привезла из Неаполя самого знаменитого учителя пения эпохи Никколо Порпору, переманила Сенезино из Генделя и Куццони из Италии и 29 декабря в театре Линкольнс-Инн-Филдс с большим успехом поставила «Арианну» Порпоры. Гендель ответил на этот новый вызов оперой на вызывающе похожую тему, «Арианна в Крите» (26 января 1734 года); она тоже была хорошо принята. Но в конце сезона его контракт с Хайдеггером истек; Хайдеггер