– Вальмон, – спросил я у Грея, – где она?

– Отправил ее к первым вратам, – ответил он, – с твоими магическими арте… арт… хреновинами.

– Итак, подведем итог. – Я повернулся к Майклу. – Ты ранен, Грей оглушен. Отведи его к первым вратам, и как можно быстрее.

Майкл стиснул зубы.

– Ты не можешь сражаться с Урсиэлем в одиночку, Гарри. Один ты не справишься.

– Я не собираюсь с ним сражаться, – ответил я. – Просто хочу прикупить вам немного времени. Доверься мне. Я буду у врат сразу за вами.

На секунду Майкл закрыл глаза, потом отрывисто кивнул и взвалил на себя Грея.

– Да пребудет с тобой Господь, друг мой.

– Обязательно воспользуюсь Его помощью, – согласился я и встал на верхней ступеньке амфитеатра.

Майкл потащил Грея к выходу.

Голова раскалывалась. Я вытряхнул из рукава нож, спрятал его в кармане плаща, где лежал мой огромный револьвер, затем убедился, что плащаница в целости и сохранности.

От дальней стены сокровищницы донесся подозрительный крик, похожий на завывание ветра, ощущение холода усилилось, и к нему присоединилась нотка необъяснимого ужаса. Мгновение спустя послышались еще крики, ужас стал просто невыносимым. Сердце колотилось в груди, руки и ноги ослабели и затряслись.

Тени приближались.

Урсиэль снова взревел от ярости, и двадцатифутовый рогатый медведь размером с боевой танк неуклюже потопал по лестнице в мою сторону: клыки оскалены, в глазах смерть.

Вместо того чтобы развернуться и убежать, как поступил бы любой вменяемый человек, я помахал посохом, показал монстру средний палец и прокричал:

– Эй, чучело! Вот он я! Сейчас ты у меня схлопочешь!

Глава 47

Урсиэль был слишком большим, чтобы с таким сражаться.

Люди постоянно твердят о том, что размер – это далеко не все и что чем ты больше, тем больнее падать, но вряд ли на них когда-нибудь набрасывался гигантский демон-медведь, которому самое место на экране кинотеатра. Размер – великолепное защитное средство. Это факт. Спросите слона.

Но!

Когда речь идет об охоте, размер хорош лишь в том случае, если ты охотишься на таких же крупных созданий, как и ты сам. Удачливым хищникам не важно, больше они своей жертвы или меньше, – им всего лишь нужно быть лучше вооруженными и достаточно крупными, чтобы справиться задачей. Если охотник слишком велик, проворная добыча ускользнет от него, и придется выбирать новую жертву.

Грей поступил гениально, когда ослепил геноскву. Теперь ему приходилось полагаться исключительно на зрение Урсиэля. А это означало, что он вынужден оставаться в обличье гигантского медведя. Если бы геносква мог броситься за мной в своем естественном обличье, он бы сразу догнал меня и разорвал в клочья – я видел, как он передвигается. Медведь представлял собой несокрушимую гору мускулов, когтей и клыков, но я немного знал о том, как действуют очень большие создания. И еще я приметил один важный факт.

Они не умеют загонять добычу в угол.

Приблизившись, Урсиэль совершил короткий прыжок – на более стремительную атаку существо такого размера не способно, – и я метнулся в сторону. Гарри Дрезден, чародей, мог бы обрести здесь свое последнее пристанище. Но сэр Гарри, Зимний Рыцарь, на волосок разминувшись со смертоносными лапами и щелкающими челюстями, отскочил на несколько ярдов назад и крикнул:

– Оле́! Торо!

Урсиэль взревел, но его голова качнулась в сторону удалявшихся фигур Майкла и Грея. Судя по тому, что я видел, Урсиэль не был тактическим гением, однако и он, и геносква были хищниками – а Майкл с Греем представляли собой раненую, уязвимую мишень. Он мог с легкостью поймать их и прикончить, а потом в свое удовольствие гоняться за мной, как кошка, которой досаждают мыши.

Поэтому я вскинул посох, нацелил его на демонического медведя и воскликнул:

– Fuego!

Залп огня был не слишком сильным. Мне не хотелось мгновенно потерять сознание от истощения, а геносква с Урсиэлем продемонстрировали неприятную устойчивость к моей магии. Однако идея заключалась в другом. Огненная мини-стрела ударила медведя сбоку по носу, и хотя не причинила серьезного вреда, зато подпалила шерсть. Уверен, ощущение было не из приятных.

Медвежья голова метнулась ко мне, монстр шагнул вперед. Затем светящиеся глаза вспыхнули, и он снова повернулся к раненым людям, которые покидали сокровищницу. Я буквально видел, как схлестнулись воли геносквы и Падшего ангела.

– Че-о-о-орт! – протянул я насмешливо. – Да ты, оказывается, слабак! Спорим, Речные Плечи не стал бы рваться надвое от сомнения?

Это решило дело.

Гигантский медведь полностью развернулся ко мне и бешено атаковал – и вновь я ускользнул в последний момент. Отбежал еще на несколько ярдов и скрылся за ближайшей витриной. Монстр не стал обходить ее, а проломился насквозь, золото и драгоценные камни брызнули во все стороны, и мою голову чуть не украсила упавшая мраморная колонна. Я оступился, восстановил равновесие и помчался дальше, все время держа противника сбоку от себя.

Так продолжалось примерно около полутора веков (субъективных) – или тридцати секунд (объективных). Гигантская лапа раздробила мраморную колонну, поддерживавшую крышку витрины с доспехами, и они разлетелись в разные стороны. С полдесятка произведений искусства, напоминающих яйца Фаберже в изящных золотых корзинках, были расплющены сокрушительным ударом, от которого я едва увернулся. Мимоходом я подхватил ограненный бриллиант размером с кулак и с криком: «Потанцуем!» – швырнул его Урсиэлю в морду, после чего метнулся за следующую витрину, на этот раз со священными писаниями, в центре которой красовались несколько Библий Гутенберга.

А потом произошло нечто жуткое.

Шум умолк.

Я замер. Все стихло, не считая шипения пламени в ладонях огромных изваяний и тоскливых, кошмарных стонов, доносившихся из глубин сокровищницы и звучавших громче и громче.

Где-то звякнул металл. Словно гигантская нога слепого чудовища случайно пнула драгоценный камень и он ударился обо что-то металлическое.

Вот дерьмо!

Оглядевшись, я понял, что пол вокруг меня завален обломками и прочим разнообразным мусором на пятьдесят футов во всех направлениях. Я забыл, что имею дело не только со звериной сущностью Урсиэля. За ней скрывался недюжинный интеллект геносквы.

Я попался, короче.

Разумеется, геносква пытался поймать и прикончить меня – но еще он намеренно рассыпал по сокровищнице предметы, чтобы я не мог шевельнуться, не издав при этом ни звука.

Теперь ему не понадобятся глаза, чтобы разделаться со мной.

– Маленькая ящерка, – пророкотал голос геносквы. Он звучал странно, словно сквозь завесу, и я не мог определить его источник. – Скоро я оторву твою тупую башку от костлявой шеи. Вот будет здорово!

Мне было что ему ответить,