***

Так скелет вошел в город, держась в тени; наслаждаясь возможностями, которые он здесь нашёл. Группа из тринадцати гоблинов бежала быстро и как можно дальше, скрываясь в зданиях, пытаясь найти место, где можно спрятаться, пережить преследователей, которые несомненно тоже направились в город. И всё это время они боялись того, что скрывалось в городе. Монстры? Люди? Для них это был кошмар.

Кошмар тем временем бродил по улицам. Она пряталась от людей, которых встречала, и плакала, когда ела и рылась среди мертвецов. А мёртвые восставали и пытались убить и её. От неё мало что осталось, но за то, что осталось она цеплялась изо всех сил. Она жила и ела. Она выжила. Это было всё, что она знала. Она была… потеряна.

Это история о скелете по имени Торен. Это история о группе потерявшихся гоблинов. Это история о чудовище. И о том, как все они встретились в городе, где мёртвые оживали, а живые боролись за жизнь.

История о Эстхельме.

3.18 Т

Это история о скелете. Его звали Торен, и этот факт – единственное, в чём он никогда не сомневался. Это имя ему дала Эрин, и как минимум за это он был ей благодарен.

Но в том месте, где он сейчас ходил, никто не знал его имени. Более того, никто даже не спросит, есть ли оно у него. Жители Эстхельма, скорее всего, просто убегут, едва взглянув на Торена, или попытаются его убить.

А если и существует какой-то умственно отсталый человек, который попробует подружиться с нежитью, Торен всё равно его убьёт. Таков был его план, и он считал его хорошим.

Скелет вошёл в город через открытые ворота с наступлением сумерек. Он не беспокоился о том, что кто-то его остановит: на разрушенных сторожевых башнях или на том, что осталось от стен, не было стражников. И всё же он знал, что в городе люди есть.

Даже много, на самом деле. Пройдя глубже в город, Торен увидел, что осталось после нападения гоблинов.

Разрушенные здания. Пепел. Груды обломков и разбитой земли. Торен не был экспертом, но он был уверен, что так города выглядеть не должны.

С другой стороны, может быть, люди так и строят свои города? Кто знает? Среди разбитых руин Торен заметил несколько… зданий. Скелет заинтригованно уставился на непрочные, ветхие строения, которые кто-то соорудил из дерева и металла.

И это должны быть дома? Они выглядели такими хлипкими, что Торен чувствовал, что он сможет их опрокинуть, если постарается. И, как оказалось, стараться ему особо не пришлось. Скелету удалось сбить опорную балку одного из строений, от чего крыша и стены обрушились внутрь. Он замер, услышав крики изнутри строения, а затем понял, что шум привлёк разумных.

Разумных или, если быть более точным, единственный вид, который, судя по всему, и жил в этом городе.

Людей.

Они бросились к зданию, и Торен быстро побежал прочь. Он увидел мужчин и женщин в грязной и рваной одежде, спешащих к обвалившемуся строению. Присев за разрушенной стеной, Торен увидел, как некоторые из них стали пытаться отодвинуть обломки, рухнувшие на находившихся внутри разумных.

Обитатели здания выбрались наружу потрясённые, окровавленные, шокированные. Торен с интересом увидел, что среди них были дети… человеческие дети. Он никогда раньше не видел человеческих детей. После нескольких секунд наблюдения Торен пришёл к выводу, что в них нет ничего особенного. Казалось, что, кроме плача, они ни на что не способны.

Скелет видел, как люди – теперь уже довольно большая группа, возможно, из тридцати или более человек – с восклицаниями рассматривали строение, которое таинственным образом обвалилось. Он видел, как несколько человек – в основном мужчин – начали показывать пальцами на другого мужчину, который вскидывал руки и отчаянно указывал на строение. Один мужчина, стоявший рядом с женщиной, державшей на руках плачущего ребёнка с окровавленным плечом, поднял кулак. Он ударил обвиняемого, а затем ещё больше людей бросились помочь ему забить беднягу до смерти или до состояния, близкого к этому.

Всё это завораживало Торена. Он наблюдал за тем, как толпа, свершив правосудие, начала пытаться понять, что делать дальше. Было холодно, и с неба то и дело падали снежинки. Людям нужно было поскорее найти укрытие или хотя бы одеяла. В здании были одеяла, и некоторые пытались их раскопать. Но тут началась очередная драка из-за того, кому эти одеяла достанутся, а затем кто-то вытащил кинжал…

Смятение и хаос. Это была всего лишь одна небольшая группа в небольшой части города. Когда Торен закончил наблюдать, как люди атаковали друг друга, он нашёл другую группу людей и увидел то же самое.

Им определённо нравилось сражаться, не так ли? Они объединялись в группы или пытались выживать в одиночку, ссорясь, а иногда даже убивая друг друга из-за таких вещей, вроде одеял, еды, оружия… Всего того, что, стоит признать, казалось весьма дефицитным.

Торен вполне одобрял насилие, свидетелем которого он стал, пока пробирался вглубь города, держась в тени. Он никогда не замечал, чтобы Эрин или Лионетта занимались подобным, но люди, похоже, любили причинять друг другу боль. Возможно, именно поэтому ему нравилось убивать?

Скелет знал, что его кости – как минимум череп – человеческие. Поэтому он чувствовал некое родство с бандами отчаявшихся людей, которые объединялись в группы и жестоко нападали на тех, кто был слабее, отбирая то, что им было нужно или что они хотели. Для Торена это было настолько увлекательно, что он на какое-то время совсем забыл о своём желании убивать, просто наблюдая за беженцами Эстхельма в их естественной среде обитания.

Он никогда прежде не видел столько разумных! Ни разу! По правде говоря, Торен никогда прежде не бывал в таком людном месте; ближе всего к этому были нагруженные ночи, когда трактир Эрин был переполнен. Но здесь всё было по-другому.

Людей было много. Да, многие из них, казалось, теснились в ветхих строениях, но всё же какой-то порядок, по всей видимости, существовал. Самые сильные люди – те, у кого было оружие или какие-то боевые Навыки, – руководили остальными. Они заботились о том, чтобы у их людей было больше одежды и еды. Они также забирали и другие вещи.

Один мужчина утащил кричащую женщину, после того как одна группа мужчин убила другую группу. Торен следил за ним, пока он уводил женщину и по какой-то причине снимал с себя одежду. Затем