оплачивая обучение до окончания начальной школы, и настаивал, чтобы ребенок бросил учебу и пошел работать на шахту. Между супругами разгорелся один из самых жарких споров. Мальчик спрятался в подвале. Он не знал, что его мать была готова умереть, лишь бы он продолжал учиться. Когда она прыгнула в колодец, мужчина не остановил и не спас ее. А к тому моменту, когда ребенок выбрался из подвала, его мать уже превратилась в хладный труп.

Мама умерла, однако мальчик не получил возможности продолжить учебу. Он потерял последнего человека, который мог его защитить. Поэтому он днями напролет сидел в подвале и отказывался встречаться с этим мужчиной. Однажды пьяный мужчина ворвался в подвал, избил его, а затем заставил нарубить дров, затопить печь и приготовить еду. Он считал, что ему больше незачем содержать чужое семя, а если ребенок и дальше хочет жить в этом доме, то должен служить ему, как собака.

Поэтому…

Он собрал вещи и сбежал. А перед отъездом попрощался только с лучшим другом. Купил билет до столицы провинции – самого далекого места, которое знал. В столице спал на дороге, подбирал мусор, работал чернорабочим на стройке, а также дрался с попрошайками за миску объедков и был жестоко избит. Однако он выжил и постепенно вырос. Он не знал своей фамилии и не хотел более носить свое позорное имя. Поэтому, когда получил первую работу, без колебаний назвал работодателю имя лучшего друга. То было звучное имя и четкая фамилия. А когда получил удостоверение личности с этим именем, то был вне себя от радости. Наконец-то он больше не был фальшивым существом, а стал настоящим человеком. Словно тень, сокрытая во тьме, вдруг обрела сущность. Долгое время он считал это удостоверение личности величайшим сокровищем и носил его при себе круглые сутки. И даже когда спал, засовывал его под подушку, страшно боясь, что оно, так же как и его нынешняя спокойная жизнь, внезапно исчезнет.

– …Итак, если не возражаешь, – взгляд Цзян Я был мягким, – он по-прежнему хотел бы, чтобы его называли этим именем.

– Хорошо, Цзян Я. – Фан Му посмотрел на него и вдруг почувствовал, что это имя стало чужим. – То, что с ним случилось, вызывает сочувствие, однако почему он позднее… совершил те поступки?

Цзян Я рассмеялся.

– Потому что кое-кто сказал ему, что так поступать правильно. Ведь в этом мире никому не позволено причинять вред другому человеку без причины… – Его улыбка померкла. – Как и в случае с рождением, он был абсолютно бессилен. На его долю выпало много страданий, поэтому он имеет право на возмездие.

– Но разве те люди должны были поплатиться жизнями за свои поступки? – не сдержался Фан Му. – Некоторые из них даже нельзя считать злодеяниями!

– А что такое злодеяние? – задал встречный вопрос Цзян Я. – Обязательно ли это только убийство и поджог? Презрительный взгляд, грубая ругань, удар, пинок – как ты это называешь? Непреднамеренный проступок? Задумывался ли ты о чувствах жертв? Нет. Потому что ты никогда этого не испытывал. О том, как сильно страдают жертвы, знают только они!

– Поэтому он… – Фан Му прищурился, взвешивая свои слова, – отплатил той же монетой?

– Это и есть справедливость, – рассмеялся Цзян Я. – То, что ты силой навязывал другим, вернется тебе стократно, и только тогда ты поймешь, что значит раскаяться.

– Но у них уже не было возможности раскаяться. – Фан Му вдруг подумал о Жэнь Чуане, и его рука сжалась в кулак.

Цзян Я заметил его движение и подошел к нему, оказавшись почти лицом к лицу.

– Офицер Фан, у тебя когда-нибудь был такой порыв? – Он пристально посмотрел Фан Му в глаза и, чеканя каждое слово, произнес: – Очень, очень сильное желание убить кого-то?

Фан Му, не дрогнув, смотрел на него. Через несколько секунд он медленно покачал головой:

– Нет.

– Ложь. – Цзян Я выпрямился и высокомерно посмотрел на полицейского. – Не то чтобы ты не хотел – скорее, не решался.

– Потому что те люди не должны были умирать!

– Они тоже так думали. Иными словами, большинство так думает, – повысил голос Цзян Я. – Именно из-за такого мышления они могут спокойно спать по ночам и вести себя вседозволенно!

Он вдруг высоко поднял руки и театрально закричал:

– Я ничего не сделал! Я просто немного навредил им, но не специально, поэтому заслуживаю прощения и понимания. Заслуживаешь? Нет, не заслуживаешь. – Напыщенное выражение вмиг исчезло, и на лице Цзян Я вновь отразилось хладнокровие палача. – Ему не нравится; он считает, что это несправедливо.

Фан Му с изумлением смотрел на этого то безумного, то нормального человека.

Цзян Я медленно подошел к окну и, откинув занавеску, выглянул наружу. Сейчас было самое шумное время дня: на улицах большое движение, беспрерывный поток людей, шумная и оживленная обстановка.

– Знаешь, ему нравится этот город. Он дал ему новую жизнь, любимую женщину и ощущение покоя и стабильности. Поэтому он хотел, чтобы здесь все было хорошо. Поэтому хотел, чтобы все были равны. Поэтому хотел, чтобы все были добры друг к другу. Поэтому чувствовал себя вправе очистить город от всей грязи… Даже если это всего лишь мизерная пылинка. – Цзян Я обернулся и с улыбкой посмотрел на Фан Му. – К тому же ты должен признать: этот город нуждается в нем, нуждается в луче света.

Фан Му несколько секунд не сводил с него глаз. Затем, медленно выдохнув, спросил:

– Закончил?

Цзян Я слегка кивнул.

– Хорошо. – Фан Му встал и, тщательно выговаривая каждый слог, продолжил: – Запомни: я сделаю все, чтобы погасить этот свет.

С этими словами он развернулся и направился к двери. Открыв ее, услышал голос Цзян Я:

– Офицер Фан, ты так и не рассказал мне, как погиб его лучший друг…

Фан Му обернулся. Цзян Я смотрел на него с грустью, в его глазах блестели слезы. Это был уже абсолютно другой человек.

– Авария на шахте. – Небрежно выплюнув эти три слова, Фан Му открыл дверь и вышел.

* * *

На обратном пути Фан Му долго не мог успокоиться. «История» Цзян Я подтвердила его догадки. Этот человек и есть «Огни города». Все это произошло так легко и так неожиданно, что Фан Му вдруг начал сомневаться в правдивости этого вывода.

Несомненно, Цзян Я был самым смелым противником, с которым профайлер когда-либо сталкивался. Он практически во всем признался, но доказательств для привлечения к ответственности все равно не хватало. И Цзян Я прекрасно это понимал, иначе не стал бы открываться в такой почти провокационной манере.

Что делать? Терпеливо ждать, пока он совершит