«Нас этим торгашам не обдурить!» — с гордостью хвастался Эол, а Майрил грустил, что не с кем поиграть, раскладывая угли в ряд от самого светлого до абсолютно идеально-чёрного.

Наиболее красивый и удобный уголёк был выбран довольно быстро, и на полу появилась зарисовка серебряных ворот. Воображение подсказывало, что в пустоте эта красота быть не может — нужна стена или вход в пещеру. Или во дворец! Но как выглядят дворцы, о которых говорила мама? Пока папы нет рядом, можно вспоминать всё, что она рассказывала, но этого недостаточно для чертежа!

Вокруг ворот выросли стены и башни, на шпилях затрепетали флаги со звёздами.

Уголёк кончился, пришлось снова лезть в мешок.

— Эй! Ты чего делаешь, малец?! — беззлобно, однако строго воскликнул вошедший гном — помощник отца. — Быстро отмой пол!

Рядом с мальчиком шлёпнулась мокрая тряпка, и дворец начал послушно размазываться чёрными разводами, словно тая в дыму и копоти пожара.

— А когда тебе дали имя, мастер-гном? — спросил Майрил, бросая измазанную углём ткань в ведро с водой. — За какие заслуги? Сколько тебе было лет?

— Для моей семьи главным моим подвигом стало моё рождение, — захохотал бородач, проверяя шнуровки мешков. — Слушай, малец, твой батя тебя именовать не хочет, но мне как-то называть тебя надо. Скажи, как на твоём языке будет «сын тёмного эльфа»?

— Почему тёмного? — удивился мальчик.

— А потому что ваше племя разделено на два рода: эльфы Светлой Земли и эльфы Сумеречной Земли. Заморские — светлые, местные — тёмные.

— Ломиэльдарион, — неуверенно ответил Майрил, боясь, что отец опять отругает за неправильный язык. Если услышит, конечно.

— Слишком длинно, — отмахнулся гном. — Ломион подойдёт?

— Да, — зелёно-карие глаза юного подмастерья загорелись. — Только это тайна, хорошо?

— Не бойся. Это не имя, а просто слово. Прозвище, заслуженное подвигом — рождением в семье Эола.

— Ладно, — согласился Майрил. — А можно мне уже выйти отсюда? Я извинюсь, правда.

— За что?

— Ну… не знаю, но извинюсь. Я не хочу тут больше сидеть! Мне скучно!

Гном посмотрел на мешки.

— Хорошо, давай повезём уголь вдвоём, — согласился помощник Эола. — Я скажу, что ты был молодцом, и папаня тебя простит. Бери, поднимаем и кладём вот сюда, Ломион.

Радость заставила улыбнуться, хотя страх наказания мешал веселью. С обидой подумав, что любит гномов больше, чем папу, Майрил взялся за мешок и, делая вид, что совсем не ощущает тяжести, помог погрузить уголь в тележку.

— А теперь покатили! — подмастерье отца бодро засвистел какую-то забавную мелодию, и юному эльфу стало чуть менее страшно.

***

Разумеется, о возвращении мужа и сына Ириссэ никто не предупредил — слуги сохраняли молчание, выполняя приказ хозяина, однако пленница-жена почувствовала, что её мальчик скоро придёт домой. Ради встречи с Майрилом можно было стерпеть любые издевательства! Главное, чтобы ненавистный гад не настроил сына против матери, потому что в таком случае жизнь потеряет последний смысл.

Дверь комнаты-темницы открылась, и Майрил, гордый и повзрослевший, со сдержанной улыбкой, не спеша вошёл, держа в руках фонарь и большую шкатулку. Вместе с ним был Эол, который что-то говорил, но Ириссэ его почти не заметила. Бросившись обнимать своего мальчика, эльфийка заплакала, совершенно потеряла ощущение реальности и даже не запомнила, что оказалось в шкатулке. Главное — сын её не ненавидит!

— Хватит, иди. Мне надо с женой побыть.

Слова монстра разбили вдребезги отчаянное счастье, Ириссэ почувствовала дрожь, ненависть вспыхнула неистовым пламенем, но разум заставил подавить эмоции, напомнив, что хуже полного одиночества и отсутствия возможности видеть сына вряд ли что-то может быть.

Чудовище приблизилось, стиснуло плечи.

— Твои слуги тебе безоговорочно верны, — с трудом выдавила слова Ириссэ. — Можешь не проверять.

Кривая усмешка оказалась единственным ответом. Одна рука по-прежнему держала плечо стальной хваткой, другая подняла подол платья и проникла между ног. Сначала только пальцем.

Удостоверившись, что жена не солгала, Эол развернул её спиной и силой уложил в постель, поставив на колени и вдавив головой в подушки.

— Понравится тебе или нет, зависит не от меня, — голос монстра прозвучал с уверенностью в правоте.

Платье задралось, руки стали умело нажимать, теребить, гладить, двигаться вперёд-назад.

«Пожалуйста, — опустошённо подумала Ириссэ, стараясь не плакать, — давай уже быстрее! Доделай, что хотел, и проваливай!»

Между ног ощутилось прикосновение языка, пальцы продолжали ласкать, и это могло бы быть приятно.

«Он пытается по-хорошему, — подумала пленница-жена, — надо подыграть. Вдруг?..»

Мечты о побеге согрели душу, касания чудовища показались менее отвратительными.

Попробовав представить, как перехватывает инициативу, как прикасается губами к… Ириссэ содрогнулась от омерзения, подумала, что придётся встречаться взглядом, и тогда фальшь станет заметной. Разве что…

— Завяжи мне глаза, — прошептала эльфийка, пробуя улыбаться, чтобы голос звучал ласковее, — я хочу поиграть в твоё тело вслепую.

Ответом стало молчание и внезапное грубое соитие, которое свело на нет все предшествовавшие ласки. Больно! Больно! Больно…

И долго. Очень долго! Слишком!

Чувствуя в себе напряжённую ёрзающую плоть, Ириссэ застонала, переходя на сдавленный крик.

Скорее заканчивай! Пожалуйста!

Движения стали грубее и резче, проникновение — глубже, а потом всё прекратилось.

— В следующий раз, сегодня не хочу, — ответил, наконец, на предложение жены супруг, поправил штаны и громко захлопнул за собой дверь, однако почти сразу вернулся: — С сыном будешь общаться только в моём присутствии! Придётся контролировать твои методы воспитания.

До этого момента Ириссэ казалось, что хуже не будет. Теперь стало ясно — она снова слишком хорошо подумала о чудовище.

Слава принцу Финдекано, принцу Фингону и герою Астальдо!

Когда в Барад Эйтель прибыл отряд, собранный трудами менестрелей Аклариквета, Зеленоглазка догадывалась, что вскоре придётся вести сложные разговоры с множеством случайно забеременевших от незнакомцев незамужних дев, которые не смогли сделать вид, будто носят ребёнка кого-нибудь, кто не против жениться. Однако, колдунье не приходило в голову, что кто-то приедет уже в интересном положении. Что ж, смертные полны сюрпризов, и хорошо, когда находятся те, кто готовы взять подобные неожиданности на себя.

Постаревшая, однако сохранившая ясный ум даже после похорон всю жизнь болевшего сына, знахарка сразу переняла заботу о несчастной соплеменнице, зная, как тяжело