виднелись человек сорок-пятьдесят маратов. В большом стойле ревели гарганты – там укрыли от непогоды раненых животных, а присматривали за ними мараты и трое умелых в обращении с животными жителей Долины.

Еще к прежнему добавились множество широких лестниц с земли на стену. И немало каменных дорожек протянулись от домена к настоящей стене со знаменами легионов на зубцах.

Легионеры уже растекались по стене, готовили вторую линию обороны. Переход дался им нелегко. Когорты, шедшие вблизи дороги, быстро продвигались по Долине, опережая медлительные, неповоротливые части преследователей, которые неуклонно сжимались из-за рельефа местности. А вот тем бедолагам, что сходились к стене с севера и юга, пришлось без помощи фурий одолеть тяжкий переход. Но и они добрались до дороги и теперь стремительно уходили от преследующего врага, возвращаясь на свои позиции. Конечно, такой переход сразу после яростной рукопашной битвы дался им нелегко.

Но это был легион. И он делал свое дело.

– Джиральди, – спешившись, позвал Бернард. – Сколько еще ждать, пока все будут на местах?

Старый центурион отдал честь:

– Несколько минут, сударь.

Бернард кивнул:

– Все готово?

– Да, сударь. Кроме…

– Что? – поторопил Бернард.

– Кроме гражданских. – Джиральди понизил голос. – Там у них много стариков и детей, кто не в состоянии использовать дорогу. И больных, и раненых. Большой беспорядок. Во́роны, граф, их просто слишком много. Мы до сих пор не сумели вывести их за стену.

Амара выплюнула бранное словцо и, сойдя с коня, бросила поводья тому же слуге, что держал лошадь Бернарда.

– Сколько им еще тянуться?

– Чудо, если управятся до полуночи.

– Долгие полдня и вечер, – уронил Бернард. – Тогда все развалится. Весь план сорвется, если нам предстоит так долго держать стены. – Он бросил взгляд на запад, словно уже видел вдали наступающего врага. – Мне нужен Дорога. Любовь моя, извести, пожалуйста, принцепса и спроси, что он может предложить.

На севере взлетела и медленно пошла вниз горящая зеленым сигнальная стрела. За ней взлетели и упали две другие, на севере и на юге.

– Подходят, – выдохнула Амара.

Бернард крякнул:

– Шевелись. Джиральди, трубить сбор, проверить готовность. Отправьте гонцов на линии огня и скажите… пусть загружают мулов.

Кулак Джиральди ударил в нагрудник, и центурион зашагал прочь, на ходу выкрикивая слышные за милю приказы.

Бернард с Амарой на миг взялись за руки и разошлись по своим делам.

Амара поспешила в расположенный в большом здании штаб. Двери надежно охранялись, но уже совсем другими людьми. Один ее окликнул, она коротко отозвалась. Захваченные вордом были смертельно опасны, но занятые ими тела теряли способность к связной речи. Амара занимала видный пост, ее знали в лицо и проверяли только, не захвачена ли она.

Она вступила в зал, просторное помещение с большими очагами на обоих концах – в каждом можно было зажарить на вертеле корову. Очаг в дальнем конце был занавешен. У отгороженной комнатушки стояли еще двое часовых. Амара, подойдя к ним, сказала:

– У меня неотложное сообщение для принцепса.

Старший из охраны склонил голову.

– Минуту, госпожа. – Он скрылся за занавесом, до Амары донеслись голоса. Возвратившись, часовой придержал край занавеса, пропуская ее.

Внутри Амару встретила нездоровая жара. Огонь в огромном камине поднимался выше ее роста. Кровать поставили у огня, но лежащий на ней Аттис показался ей бледнее прежнего и сильнее осунулся. Он равнодушно обернулся к ней, кашлянул и проговорил:

– Входите, графиня.

Она, приблизившись, отдала салют:

– Первый консул, у нас заминка.

Он наклонил голову:

– Опаздываем с эвакуацией. По западную сторону стены осталось слишком много беженцев. По оценке наших людей, они втянутся в Гарнизон не раньше полуночи.

– Гм, – выдавил Аттис.

– Далее, – продолжала она. – Ворд каким-то образом сумел подвести реку к угольным полям. Огонь задержал их всего на час. Они уже в пределах видимости – с разных точек стены подают сигналы.

– Беда не приходит одна, – вздохнул Аттис. – Хорошо. Что вы предлагаете, графиня?

– Держаться плана, но замедлить исполнение, – сказала она. – Использовать мулов для перемалывания врага, а не для внезапного удара. Держать стену, пока не зайдут гражданские, затем отступить.

– Отступление в темноте? – спросил он. – Вы себе представляете, насколько это опасно? Малейшая ошибка превратит отход в беспорядочное бегство.

– Попросим Дорогу, чтобы его клан сдержал наступающих и прикрыл наш отход, – сказала она. – Эти их гарганты словно созданы, чтобы топтать ворд, и достаточно быстры, чтобы уйти от врага при отступлении к Гарнизону.

Подумав, Аттис медленно кивнул:

– Вероятно, при таких обстоятельствах это лучше всего. Исполняйте, графиня, и при необходимости ссылайтесь на меня.

– Да, Первый консул.

Он устало кивнул и прикрыл ввалившиеся глаза.

Амара хмуро посмотрела на него, обвела взглядом комнату:

– Правитель, где дон Эрен?

Казалось, скулы Аттиса заострились еще сильней.

– Погиб этим утром на Стене, отбивая прорыв ворда.

У Амары все перевернулось внутри. Она любила этого молодого человека и уважала за ум и умение. Невыносимо было представить его холодным и мертвым на камнях Стены.

– Ох, Великие фурии! – выдохнула она.

– А вы знаете, графиня, – спросил Аттис, – кто в Риве подкинул мне мысль выставить себя мишенью? В одиночку, без защиты, чтобы приманить к себе Инвидию или царицу? – В его усталой улыбке мелькнуло что-то звериное. – Он, конечно, не сказал прямо…

– Он? – тихо переспросила Амара.

– Да. Как бы случайно. Я, только подумав, сообразил, что это не моя мысль. – Он снова закашлялся, и видно было, что даже на кашель у него не осталось сил. – Но думается мне, этот коротышка меня убил. У него и фурий-то – глянуть не на что, а он… – Аттис разом кашлял и смеялся, и оба звука выходили бессильными, сухими. – Может, поэтому он так настойчиво желал увидеть происходящее сегодня утром – после того, как отправил Антиллуса и прочих в самый пожар. Потому что знал, к чему привел его намек. – Аттис указал рукой на свое истощенное тело. – Может быть, видя это, чувствовал себя виноватым.

– Или он – не коварный убийца, а просто верный слуга государства, – заметила Амара.

Его губы растянула горькая сухая усмешка.

– Иногда одно другого не исключает, графиня.

– Ему там нечего было делать. Он не прошел солдатской выучки.

– В таких войнах, как эта, – очень тихо сказал Аттис, – нет мирных жителей. Только выжившие. Погибают хорошие люди, которые вовсе того не заслужили. А может быть, все мы это заслужили. Или никто. Все равно. Война, как и смерть, не разбирает. – Он помолчал немного и добавил: – Он был больше меня. Был хорошим человеком.

Амара склонила голову, сморгнула подступившие слезы:

– Да, был.

Аттис поднял ослабевшую руку, махнул ей:

– Ступайте. У вас много дел.

*