Шрифт:
Закладка:
В какой-то момент силы изменили ей, боль стала нестерпимой. Акме упала на каменный пол, тяжело дыша, громко и мучительно постанывая. Ей жгло глаза, жгло руки, лёгкие, желудок, будто они пропитались страшным ядом и плавились. Она, сжавшись в комок, корчилась и вскрикивала, ничего не понимая, слыша лишь зловещий шепот Иркаллы. Ее человеческому телу не хватало воздуха.
Огонь, которым она окружила нодримцев, погас, и невредимые, перепуганные гвардейцы вместе с принцессою оказались на свободе.
Едва целитель прикоснулся к ней, все существо ее пронзила немыслимая боль, и из груди вырвался душераздирающий, раскатистый крик, до основания потрясший Иркаллу.
Искаженное судорогой боли, страха и бешенства, покрывшееся испариной от мучений, оно было неузнаваемо. Из носа потоком хлестала кровь, пачкая одежду, падая на камень, который тотчас, будто губка, впитывал её.
Но страшнее всего и неожиданнее были глаза. Из лазурных они стали матово-черными, и чернота заволокла все глазное яблоко, не оставив ни просвета. И от век её тонкими узорами, как и на руках, в разные стороны расползлись тончайшие, будто сосуды, черные линии. От запястий они уже доползли до плеч.
— Акме, я твой брат, я не причиню тебе вреда… — ласково увещевал Лорен, поморщившись от боли, которая стиснула его душу; он кинулся к ней, но она необычайно ловко отпрыгнула, словно набравшись сил. Свет целителя нестерпимо жёг.
Но Гаральд, Арнил, Сатаро и Хельс быстро окружили ее, и целитель поймал сестру. Терявшая силы с каждой каплей крови девушка не смогла бы долго сопротивляться. Она бешено выбивалась, крича одно человеческое: «Больно!».
Силы изменили ей, и она более не могла сопротивляться. Рычание сменилось слезами бессилия. Лорен коснулся лица сестры светящейся ладонью, и девушка вздрогнула, но не закричала. Складки меж бровями начали медленно разглаживаться, кровь остановилась, страшные черные узоры исчезали, будто смывались её же слезами.
Тени под глазами исчезли, сменившись лёгкими покраснениями, будто она сама с силой терла лицо. Лорен нанизывал на невидимые нити россыпь своего огня, будто ткал для сестры целебный покров, сиянием разгоняющий отравившую ее тьму, пронзивший ее ужас и сковавшее ее отчаяние.
Гаральд, сидевший рядом на коленях и с болью на лице вглядывающийся в лицо возлюбленной, прошептал, обращаясь к Лорену:
— Я бы отдал ей все свои силы…
Молодой целитель усмехнулся сквозь слезы и негромко произнес с кривой усмешкою:
— Ты владеешь её сердцем. Если бы оно было свободно, Кунабула отняла бы и его…
Акме зашевелилась, и Лорен удивился: она должна была заснуть. Девушка распахнула огромные глаза, сияющие страхом. Агатовые, такие родные. Она поспешно села, ощупывая свои руки и лицо. Акме схватила светящуюся руку брата, крепко поцеловала и выдохнула:
— Если бы не ты, я бы навечно утопла в этом кошмаре!.. Ты подарил мне время!
Она сжала руку Гаральда, на мгновение прильнула к нему, быстро поднялась на еще не твёрдые ноги, властно всех оглядела и уверено направилась в сторону следующего зала.
— Путь долог. Я желаю покончить с этим как можно скорее.
— Лорен, хоть ты угомони её! — потребовал Арнио, разведя руками. — Нас она, быть может, и пальцем не тронет, но она убьет себя!
— Вставай! — рявкнул Гаральд целителю и кинулся за возлюбленной.
Акме, потирая красные руки, неслась вперед, чувствуя, что проснулась вся Иркалла, что почти все проходы полны врагов. Путники не могли остаться в этом зале и отдохнуть. К ним стекались все демоны, жаждущие благословения родной им силы. Акме же жаждала добраться до сердца Иркаллы и покончить с тем, что так мучило её и весь Архей.
Ужас пробрал до костей и слезами горя брызнул из агатовых глаз, и она шла не оборачиваясь. В ушах стоял невообразимый шум от кунабульских голосов, от того шума, который поднимали многочисленные демоны.
Преодолев несколько огромных пустынных помещений, несколько темных проходов, гудевших жизнью и силою, путники наткнулись на узкую, разбитую временем лестницу. Она спускалась в большой зал с разрушенными колоннами. Стены встретили Акме вспыхнувшими факелами. Она услышала эхо от шума битвы: скрежет железа, крики раненых и погибающих, рычание и визг демонов кружились в воздухе и молотом били о камень.
— Вы слышите? — выдохнула Акме, остановившись.
— Что мы должны услышать? — серьезно спросил Лорен, напрягая слух.
— Битва… — прошептала та, прислушиваясь: эхо то исчезало, то вновь усиливалось.
— Нет, Акме, — задумчиво проговорил Хельс. — Лишь ветер. Иркалла молчит.
Она присела и коснулась пола. Звуки стали столь отчетливы, что Акме различила несколько реплик на древнем языке, который она весьма углубленно изучала в Орне.
Стены хранили воспоминания о событиях прошлых лет, они впитывали в себя все, что слышали, и ветра вечность разносили по залам Кунабулы эхо древности. Послушав еще немного песен прошлого, Акме улыбнулась. Щеки запылали от восторга и, обратив к спутникам сияющие глаза, она выдохнула:
— Атариатис был здесь со своею армией. Я слышу звуки звон мечей и голоса воинов.
— Союзные армии? — предположил оживившийся Авдий Веррес. — Сударыня, вы слышите всю Иркаллу. Быть может, войска уже здесь и натолкнулись на кунабульцев?
— Едва ли солдатам союзных армий угодно использовать мертвое наречие во время боя.
— Откуда ты знаешь, что это мертвое наречие? — с вызовом осведомился Сатаро, несколько недоверчиво поглядев на нее.
— Будущие целители изучают его в Орне.
— И ты знаешь это наречие? — с восхищением воскликнула Плио, обращаясь к Лорену.
— Я не изъясняюсь на нем свободно, ибо не достает практики, — последовал ответ. — Но моих познаний хватает для целительства, ибо это наречие используется в названии лекарств и болезней.
— Мне неведомо, какое из наречий вы называете мертвым, — с достоинством отвечал Цесперий. — Но, судя по тем старым сведениям об этом мире, которые я почерпнул из библиотек Заашты и Мернхольда, это наречие весьма сильно напоминает то наречие, на котором изъяснились фавны на моей родине. Вы называете эти края Заземельем.
Члены кеосского отряда очень внимательно поглядели на него, ибо впервые при них он соблаговолил упомянуть неведомые земли, но сейчас не было времени подхватывать столь успешно начатую тему, посему путники понадеялись выудить из него ценные сведения позже.
— Мало того, что ты ведьма, так еще и прорицательница? — усмехнулся Ягер.
— Нет во мне дара прорицания, — холодно возразила та. — Я лишь слышу мысли Иркаллы. А она хранит воспоминания обо всем, что было в этих стенах.
— Что ж, сударыня! — провозгласил кронпринц Густаво, восхищенно улыбаясь. — Полагаю, вас и вашего брата Иркалла запомнит надолго!
В каменном полу
