Чуть ли не самая контрпродуктивная и тормознутая организация из всех, что я видел. Являешься туда к восьми утра, а там уже трехчасовая очередь, ты в нее встаешь, а через три часа выясняется, что это была очередь за местом в следующей очереди, и не факт, что и после нее тебе там удастся с кем-то из них поговорить. Но я честно всё это проделал. Мне там сказали: «Вам нужно сделать то-то, то-то и то-то, а потом снова к нам явиться». Это было уже даже и не смешно. У меня же на всё это реально времени нет.

Но я вычислил всё, что им от меня нужно. Вполне можно было им и по почте выслать чеки с расшифровкой, который из них за что. Только у меня нет чековой книжки. У меня банк с чеками вообще не работает. Это продвинутый банк нового типа, который чекам не доверяет. Мне это когда-то показалось классным, потому я его и выбрал. Ну их на фиг, все эти чеки! А тут выходит, что автоинспекция требует оплату чеками. По-моему, это вообще единственная контора, которой всё еще нужны чеки. Так что мне пришлось через обналичку выписывать чек в другом банке на всю сумму штрафов с запасом, его я и отправил в автоинспекцию, они его потом много-много-много недель оприходовали и проводили, а потом уведомили меня, что у них концы с концами по моим платежам никак не сходятся.

Ну вот мы почти и приехали, так что дальше коротко: я на данный момент вроде бы восстановлен в водительских правах, хотя точного подтверждения получить не могу, поскольку дозваниваться туда можно часами – и не факт, что дозвонишься.

Причина, по которой мы оказываемся способны на такие вещи, как строительство ракет, в том, чтобы не отвлекаться и не покидать своей зоны комфорта. Автоинспекция же и подобные ей конторы будто специально созданы для того, чтобы грубо вытащить тебя оттуда. Они тебя погружают с головой в какую-то совершенно поломанную часть общества. И ты начинаешь думать только об одном: «Как мне это исправить-то?» И дальше так и катишься по этой кривой дорожке, и это ужасно.

Ракеты – простейшая вещь по сравнению с автоинспекцией.

20

Туманный монстр под Рождество

Минул год, и «Астра» разрослась с семи до семидесяти человек. На дворе стоял декабрь 2017-го, и по исходному графику обратного отсчета времени до первого запуска пора было бы отправлять ракету с бригадой на стартовую площадку. Но пока этого не произошло, «Астра» тем не менее достигла очередного важного рубежа: ракета была уже полностью собрана и ждала, чтобы ее выкатили на следующую серию испытаний. Ракете предстояло впервые предстать перед взорами прохожих, поскольку испытания требовали ее приведения в вертикальное положение. Всякий имеющий глаза и уши не мог не заметить торчащий из-за забора на Орион-стрит нос ракеты и не связать его с периодически доносящимся оттуда же ревом.

Крис Томпсон, ветеран SpaceX, официально заступил на одну из высших руководящих должностей в компании. Помимо опыта он обладал еще и железной волей и твердым характером, поэтому можно было надеяться, что он привнесет в компанию столь необходимый «взрослый» контроль: молодежь явно нуждалась в более строгом присмотре[165]. Пустовавший ранее передний зал с высоким потолком наполнился машинами и людьми. Как бы сам собой установился и новый ритм работы. Люди теперь прибывали ранним утром и стекались к телу ракеты, как доктора на консилиум перед предстоящей чудом откачанному пациенту тяжелой операцией. После этого они разбредались по своим рабочим местам в комнате посередине здания и сосредоточенно работали там до полудня. Затем они возвращались к ракете, но на этот раз с серьезными намерениями, – и энергично приступали к вскрытию и копошению в потрохах пациента.

Параллельно у «Астры» происходили стычки лицом к лицу с городскими чиновниками, которых тревожило порой и впрямь наплевательское ее отношение к правилам и регламентам. Пару раз муниципалы бесцеремонно вламывались к ним прямо в здание на Орион-стрит, после чего Кемп распорядился пустить поверх ограды колючую проволоку. После того как очередной инспектор указал Кемпу на недопустимость этого, Крис распорядился проволочное заграждение усилить еще одним рядом и подать на него напряжение из трансформаторной. «Они к нам снова со своими „нельзя“, – рассказывал Кемп. – А я им: „Северная Корея?“ Они мне: „Что?!“ А я им: „Точно, Северная Корея“. Сработало». Бюрократ из Аламеды отвязался – видимо, решив не выставлять свой город отростком «оси зла», втыкающим палки в колеса развитию новейших ракетостроительных технологий на территории США.

Во время одного неудачного испытания двигателя в здании на Орион-стрит воспламенилась кровля. Сотрудники взобрались на крышу, потушили возгорание, срезали обгоревший рубероид и настелили в точности такой же, чтобы пожарные инспектора ни о чем даже не догадались. Таков был их общий подход ко всему: всегда хоть на шаг опережать проверяющих. К примеру, приходят городские чиновники и уведомляют о необходимости получить официальное разрешение на проведение каких-то конкретных работ, которые как раз сейчас ведутся. Все согласно кивают, а затем спокойно доделывают то, что делали. К тому времени, когда чиновники возвращаются проверить, получено ли разрешение или выполнено ли какое-то иное требование, которое они предъявляли в прошлый раз, оказывается, что «Астра» уже занимается чем-то другим – и к тому же еще более грандиозным по масштабам нарушений. Чиновники сокрушаются, а поделать ничего не могут. В целом же Аламеда купилась на ви́дение Кемпа и признала за его компанией важную роль в оживлении местной экономики и создании рабочих мест. Так что, уважаемые органы городского самоуправления, либо миритесь с шалостями, либо закрывайте к чертям собачьим всё целиком и держите ответ перед своими избирателями.

На 17 декабря была назначена операция по перемещению ракеты со стапеля в цеху на мобильную пусковую платформу. Нужно было аккуратно приподнять ракету балочным краном, подвести под нее пусковую установку и потихоньку уложить в седло подъемника. Затем всю эту штуку на колесном шасси предстояло выкатить из цеха на парковку и дальше в самую глубь двора, где чуть поодаль от основного комплекса «Астры» успели забетонировать площадку, имитирующую стартовый стол. На ней прочно стоял на четырех ногах трапециевидный чугунный стенд высотой метра полтора; команде нужно было подогнать к нему ракету, затем, переведя ее из горизонтального положения в вертикальное, водрузить на стенд и приступить к экспериментам для начала с нагнетанием жидкостей и газов под давлением в топливопроводы.

Нервное напряжение затопило высокий зал прямо