невозможна в токийских условиях, где каждый европеец выделялся из толпы так, как будто он шел с транспарантом, а поручить что-либо японской полиции Отт не имел никакого права, и впоследствии мы узнаем еще об аналогичном опыте советских чекистов. Немецкий разведчик-дипломат мог думать, что обладает тесными связями с ней или с военной жандармерией кэмпэйтай, но это не значит, что японская сторона думала так же.

Да и журналист Фридрих Зибург, побывавший в Японии в 1939–1940 годах, тоже обратил внимание на то, что полковник Отт не только не мог и шагу сделать без информированного «помощника», но даже сам отправлял его в командировки: «Если в течение тех месяцев, что я провел в Токио, в мире происходило что-то особенное – будь то в Европе, в Японии или в зонах ее влияния, (будущий) посол Отт обычно тут же вызывал Зорге… Зорге являлся не только очень близким личным другом посла: он представлял собой важнейший для Отта источник информации. Последний ранее даже командировал его за свой счет на Азиатский континент, где Зорге изучал развитие японской экспансии и анализировал шансы Японии в войне с Китаем».

Неясно, к какому времени может относиться упоминание о такой поездке, но еще в августе – сентябре Зорге действительно провел в Китае около трех недель, посетив Шанхай, Пекин и другие города. Он тогда внимательно изучал на месте перспективы китайского сопротивления японской армии и в этом смысле действительно был ценнейшим источником информации и для Москвы, и для своего друга Отта.

Стоит ли говорить о том, что командировка была использована для встреч со Львом «Боровичем» – «Алексом», которому «Рамзай» передал очередную почту для Центра и, как обычно, получил от него указание и деньги для резидентуры. Впрочем, это была не единственная поездка Зорге в Китай и, возможно, не одну из них оплатила германская сторона. И здесь мы неизбежно подходим к теме, которая долгое время считалась «скользкой» – теме возможного сотрудничества Зорге с абвером или какой-либо еще германской секретной службой.

С хронологической точки зрения первоисточником гипотезы о том, что советский разведчик на самом деле был двойным агентом, является бывший шеф немецкой внешней разведки Службы безопасности (СД) рейха Вальтер Шелленберг. В своих мемуарах, написанных вскоре после войны, он отвел Зорге целую главу, в которой сообщил эту самую «шокирующую правду»[396]. Следует, однако, иметь в виду, что, по мнению глубоко исследовавшего данную тему Василия Молодякова и ряда отечественных и зарубежных историков, англоязычная версия «Лабиринта» Шелленберга, которую обычно цитируют, является неавторской посмертной компиляцией разрозненных записок бывшего разведчика и, если о каких-то фактах известно только из них, то к такой информации априори надо относиться с особой осторожностью и даже сомнением[397]. В «мемуарах» говорится, что Шелленберг впервые узнал о Зорге в 1940 году от Вильгельма фон Ритгена, главы Немецкого информационного бюро (ДНБ), упоминается, что Рихард работал одновременно на ДНБ и «Франкфуртер цайтунг», но надо четко понимать, что «работал» это значит «писал для них» и совершенно не обязательно эти записи должны были содержать секретные данные. Собственно, дальше Шелленберг об этом и говорит: «Он [Зорге] поддерживал с фон Ритгеном личную переписку, причем письма Зорге были, по существу, подробными обобщающими докладами»[398].

Дальше следует нечто очень странное. Автор «мемуаров» вспоминает, что фон Ритген обратился к нему с просьбой проверить Зорге на благонадежность, так как очень нуждался в этих самых докладах, но «нацистская партия и почти все зарубежные организации этой партии из-за политического прошлого Зорге всячески препятствовали его деятельности». Не вполне понятно, каким образом могло осуществляться это препятствие, в чем оно выражалось и чем именно было вызвано беспокойство фон Ритгена (получил донос из Токио?). Шелленберг, бывший в то время заместителем руководителя контрразведки гестапо, согласился и ознакомился с имевшимися в германской тайной полиции сведениями о Зорге. Вывод немецкого контрразведчика о советском разведчике оказался интересен, но на редкость нерешителен: «Если и не было никаких доказательств, что Зорге являлся членом коммунистической партии, то также не было сомнений в том, что он симпатизировал ей… В период между 1923 и 1928 годами Зорге был связан с немецкими националистами и крайне правыми кругами и в то же время поддерживал связи с национал-социалистами. Словом, прошлое Зорге, согласно делам, с которыми я познакомился, было довольно запутанным»[399].

Если Шелленберг, составлявший свои записки после войны, когда о деле Зорге уже было известно за пределами Советского Союза со многими нюансами, не блефовал (и если это вообще писал Шелленберг), то придуманная Зорге легенда, тот странный, непривычный и отторгаемый советской разведкой стиль поведения, когда он поддерживал связи одновременно со всеми – правыми, левыми, нацистами и коммунистами, и не особенно это скрывал, пошла на пользу «Рамзаю». Еще раз напомним, 1920-е годы были «довольно запутанными» в смысле идеологических воззрений в биографии очень многих мыслящих людей, и сам Шелленберг не был исключением. К тому же он, как умный человек и высокий профессионал, не мог не понимать, что сама по себе профессия журналиста требует от ее представителя поддерживать контакты с самыми разными людьми. Так что, собрав массу сведений о Зорге, заместитель главы контрразведки гестапо оказался в тупике: дело яснее не становилось. Да и что это были за сведения, тоже неясно – ведь с 1925 по 1929 год Зорге жил в Советском Союзе, но, судя по словам автора воспоминаний, в деле это никак не было отражено. И как вообще Шелленберг сумел обнаружить связи с националистами, если почти весь указанный им временной промежуток Зорге провел в СССР? Может быть, гестаповец имел в виду то же, о чем вспоминала Рут Фишер, когда говорила, что Зорге внезапно стал изучать нацизм, в то время как прочие марксисты считали это политическое течение не стоящим внимания? А раз изучал, значит, и общался с правыми? Возможно.

По признанию Шелленберга (со всеми упомянутыми выше оговорками), Зорге безусловно являлся выдающимся специалистом по Японии и Китаю и к тому же сотрудничал с самим профессором Хаусхофером, очевидно, разделяя идеи последнего. Это то, что работало на Зорге. Против же говорило не его смутное коммунистическое прошлое, а лишь известное гестапо знакомство с Вальтером Штеннесом (Стеннесом). Последний был воплощением зла для нацистов: двоюродный брат рейхсканцлера Веймарской республики, многократно награжденный герой войны, во время которой он познакомился с Германом Герингом, лично знавший Гитлера с 1920 года, Штеннес сначала стал одним из лидеров штурмовых отрядов нацистов – СА, но так и не смог принять взгляды Гитлера и дважды восставал против него. Под угрозой смерти Штеннес был вынужден покинуть Германию и в сентябре 1933 года прибыл в Китай, где вскоре стал инструктором личной охраны Чан Кайши, его летного отряда, затем возглавил разведку Гоминьдана,