в Токио – такому уровню измышлений мог бы позавидовать даже автор «мемуаров Шелленберга». Интересная деталь: рассказывая о том, как ему это удалось, Покладок смешивает реальность с выдумкой (или наоборот): «…этот перевод я удачно маскировал тем, что “Рамзай” в Шанхае фактически был уже расшифрован как советский агент. Впоследствии мне стало известно, что “Рамзай” в Токио вращался исключительно в немецких дипломатических кругах, был непосредственно связан с германским военным атташе полковником ОТТ, германским послом и главой германских фашистов в Токио ВЕЙЗЕ[412]…

Я знал, что информация, поступавшая от “Рамзая” в РУ РККА, была явно дезинформационной. Даже тогда, когда немцы и японцы обменялись проектами так называемого антикоминтерновского договора, “Рамзай” в своих сообщениях доказывал невозможность японо-германского соглашения. Был и другой пример, когда “Рамзай” прислал 7 страниц доклада германского военного атташе в Японии о японской армии, заверяя, что на этих 7 страницах весь доклад изложен полностью. Вскоре по другой линии, уже из Берлина был прислан в РУ РККА полный доклад на 40 страниц, причем, при сличении первые 7 страниц были точной копией, присланной “Рамзаем”. Это является явным доказательством того, что “Рамзай” посылал в РУ РККА только то, что ему давали сами немцы для дезинформации…

“Рамзай” был рекомендован на работу в РУ РККА РАДЕКОМ. В Берлине у “Рамзая” имеются жена и отец, у которых в 1927 году останавливался БУХАРИН во время своей поездки в Германию».

В конце допроса Покладок назвал членами японской разведывательной сети в СССР 14 своих бывших коллег, среди которых особо выделил Карла Римма – как «близкого друга “Рамзая”»[413]. Через два дня Михаила Покладока признали виновным и расстреляли. В 1957 году была установлена его невиновность.

Тем временем 8 октября Зорге отправил в Центр две шифровки. В первой из них он сообщал, что встречался в Токио со «специальным информатором Риббентропа – Хаузхофером (так в русском переводе этого сообщения. – А. К.)», имея в виду сына геополитика – Альбрехта, и получил непосредственно от него информацию о «важном решении» относительно развития японо-германского сотрудничества. В Москве, в свете «разоблачений» НКВД и подозрений, которые падали уже на весь старый аппарат военной разведки, включая резидентуру «Рамзая», эта шифровка попала в перечень сомнительных сообщений. Удивительно, но вторая радиограмма Зорге, отправленная в тот же день, удостоилась резолюции «Включить в спецсообщение». В ней «Рамзай» раскрыл содержание доклада Отта в Берлин, в котором выражал уверенность, что Япония, хотя и хочет воевать с Советским Союзом, из-за трудных боев в Китае еще некоторое время не будет иметь на это физической возможности[414].

Прошло всего три недели, и 1 ноября покровительствовавший Зорге бывший шеф Разведупра Семен Петрович Урицкий, смещенный к тому времени на должность заместителя командующего войсками Московского военного округа, оказался за решеткой. Каяться в вымышленных грехах – тогда еще имея в виду под ними просто недостаточно хорошую работу, начал Сталину через два дня после увольнения из разведки – 11 июня. Через две недели после ареста признал себя шпионом, якобы работавшим сразу на четыре вражеские разведки, и врагом народа. Зорге в показаниях он не вспомнил. 1 августа 1938 года признан виновным и сразу же расстрелян. Реабилитирован в 1956 году.

Многолетнего «директора» Четвертого управления армейского комиссара Яна Карловича Берзина взяли 28 ноября. Урицкий много чего наговорил на него во время допросов. Берзин этого не знал, конечно, но человеком был опытным, догадывался (и не только по поводу Урицкого) и оказался морально сломлен еще до ареста. Сразу признал себя виновным во всем, что только мог придумать следователь, и активно тому помогал: в руководстве «шпионско-латышской организацией в СССР» (назвал 74 фамилии «врагов народа» прибалтийского происхождения, в том числе Карла Римма и его жену Любовь), в работе на иностранные разведки, прежде всего германскую, а заодно (опосредованно, через членов своей «агентурной группы») и на английскую, и на японскую. В начале февраля 1938 года собственноручно дал обширные, развернутые показания на Зорге, в которых в том числе объяснил свое решение командировать «Рамзая» в Токио: «Работая в Шанхае, Зорге давал удовлетворительную информацию по Китаю и завязал ряд знакомств и связей среди китайцев. В связи с трудностью организовать агентурную разведку на Японию у меня возникла мысль использовать его для работы по Японии, т. к. с положением на Дальн. Востоке он вполне ознакомился и создал там себе прочное положение журналиста». Берзин-«Старик» отмечал, что инструктаж Зорге по работе в Японии проводил Борис Мельников, причем на усмотрение «Рамзая» оставался выбор города, «где ему удобнее по местным условиям проживать, установить радиосвязь с нами и вести военную разведку по Японии». Обвиняемый отметил, что резидент слишком долго не мог наладить нормальной работы, ссылаясь на «местные трудности», и что «Старик» даже предлагал отозвать «Рамзая» на время или окончательно, но в итоге в помощь ему послали Анну Куусинен – «Ингрид». На этом реальность в показаниях Берзина кончалась и начиналась мифология предательства.

Согласно показаниям «Старика», в группу Зорге входил радист-китаец, а еще в 1937 году Берзину стало известно, что «Рамзай» вместе со всей резидентурой и рацией (!) «переселились на квартиру германского военного атташе в Токио», который якобы являлся агентом Зорге, в то время как других связей за последним «не числилось». Он сообщил также, что давно подозревал «Рамзая» в работе на немцев, и намекнул, что прикрывал Зорге Урицкий. Подозрения «Старика» опять же – якобы – разделял и вызванный из Шанхая «Алекс» («Борович»). Берзин договорился до того, что обвинил Зорге в провале Бронина в Шанхае в 1935 году. Бывший глава советской военной разведки резюмировал: «…по имеющимся в Р.У. материалам известно и видно, что Рамзай-Зорге является агентом германской разведки и как таковой являлся также агентом японской разведки и что Рамзай дезинформировал Р.У., и отпускаемые ему довольно большие средства на работу фактически отпускались германскому агенту»[415]. 29 июля 1938 года Берзина расстреляли. Реабилитирован он был в 1956 году.

11 декабря 1937-го арестовали полковника Карла Римма – бывшего заместителя Зорге в Шанхае. 20 июля следующего года он, «признавшийся» в работе на немецкую разведку, назвал Рихарда Зорге агентом Берлина, Лондона, а заодно и… Москвы: по мнению Римма, Зорге раскрыл себя как советский агент в «белогвардейских русских барах» Шанхая[416]. 22 августа 1938 года Римм был расстрелян. Реабилитирован в 1957 году.

14 декабря временно ставший во главе Разведупра старший майор госбезопасности Семен Григорьевич Гендин (его расстреляют в феврале 1939-го) представил Сталину обширный доклад о военно-политической обстановке в Японии. Сведения для доклада были собраны «источником, не пользующимся полным нашим доверием, однако некоторые его данные заслуживают внимания». Гендин аккумулировал в докладе сведения, полученные Зорге от Отта, и сделал важный, пусть и несколько обтекаемый вывод о том, что «выступление Японии против СССР может последовать в непродолжительном будущем», хотя положение Японии, и без того сталкивающейся с огромным количеством проблем, в таком случае обострится еще больше.